Твой двор тюмень, Исламский сонник. Толкование снов по Священному Корану и Сунне
Clip autoplay. По-моему, у него все хорошо. В общем, это не самая приоритетная тема сейчас для большинства людей — кроме особо политизированных. Светлые первые этажи. Найдем вас в Лабиринте или зарегистрируем.
Дома здесь средней высоты, девятиэтажные, поэтому в квартирах и во дворах много солнечного света. На территории проекта открыт PlayHub «Гравити» — современное игровое пространство с космической тематикой, холмами, зонами для игр и отдыха жителей всех возрастов.
PlayHub «Гравити». Дома средней высоты. Пешеходный бульвар. Детские сады. Поликлиника для взрослых и детей. Французские балконы. Квартиры с отделкой. Жизнь в Ильинских лугах Гулять, отдыхать, играть и заниматься спортом в «Ильинских лугах» можно прямо рядом с домом. Купить продукты или позавтракать — так же: на первых этажах домов работают магазины и кафе.
В 10—15 минутах на машине от «Ильинских лугов» три памятника природы: музей-усадьба «Архангельское», где можно сплавляться по живописным умиротворённым местам, заповедник «Лохин остров» и старица Москвы-реки. Парк во дворе. Настольный теннис. Безопасная территория. Игровые площадки. Входы на уровне земли. Всё поблизости.
Музей-усадьба «Архангельское». Светлые первые этажи. Метро «Ильинская». Вместительные лифты. Специальная цена. Планировки В квартирах ПИК продуман каждый метр — в планировках мы детально просчитываем все возможные сценарии и способы использовать пространство.
Например, большой семье подойдёт квартира с кухней-гостиной и выделенной постирочной, а кому-то важнее просторная спальня с огромной гардеробной — пространства сделаны так, чтобы приносить максимум пользы.
Такой подход оставляет простор для фантазии и даёт возможность «настроить» квартиру под себя. Смотреть 2 предложения. Экскурсии Посетите проект, познакомьтесь с нашими стандартами строительства и представьте свою жизнь в новом районе.
Запишитесь на экскурсию Дату и время можно выбрать, экскурсия длится около часа. Вас встретит гид Покажет вам дворы, детские и спортивные площадки, квартиру с отделкой и мебелью. Ход строительства. Корпус 2. Кроме квартир. Осталось помещений Кладовые помещения. Новости проекта Смотреть все. О будущем думаю. И мысли очень грустные. По крайне мере, в ближайшие шесть лет нового президентского срока г. Путина жду только ухудшения уровня жизни, усиления репрессий, появления новых законов против несогласных с политикой Кремля.
Очевидно, что мир с Украиной ни завтра, ни через год не наступит. Так было до Накрыла паника, ведь очевидно,что следующий шаг — признание независимых? Мысли, конечно, были низменными — как же мои все кредиты — планируемое вылезание из финансовой дыры и много таких, мещанских, наверное, мыслей. И ещё вдруг меня осенило — я же, вашу мать, налогоплательщик, получается, и от моего имени вообще ВЕСЬ этот абсурд творится! Не успела переварить эти мысли, как наступило Я испытала шок — нет, этого не может быть!
Потом проходит неделя-две и новый шок — оказывается, больше половины твоих знакомых-коллег не то, что верят ТВ, а отказываются верить видео, что называется, с места событий.
Через пару месяцев уже воспринимаешь это просто как фон. Лето Осень Впервые начинаешь задумываться, а не пора ли уехать? Начинаешь считать и понимаешь, что максимум, куда ты можешь эмигрировать — это в ближайший лес и то на тёплое время года.
Про экономическую сторону. Нищие нищают, богатые богатеют, тут тоже ничего нового.
Средний класс формально есть, по факту его давным-давно уничтожили. Формально инфляции типа нет, на деле на 1,5 т вы купите себе в магазине пару йогуртов, предметы гигиены и хлеб. Если вы пройдёте по улице, может быть, вы ничего и не заметите, но вот уже 2 года в воздухе витает напряжение. В принципе, по лицам всё понятно. По взгляду. И именно это даёт надежду, потому что затем парабола идёт наверх. Наверное, иррациональная вера в то, что лучшее завтра однажды наступит, не даёт скатиться в уныние, даёт силы вопреки всему продолжать жить и не бояться.
Умом понимаешь, что всё это, конечно, днище, переживать это уже не можешь. В первый год было очень мрачно и больно из-за потока убийств, разрушений, бесконечно тиражируемой ненависти в соцсетях и СМИ. Не могу сказать, что удалось привыкнуть, но восприятие серьезно изменилось, пришло фундаментальное понимание, что механизм возникновения войны заложен в саму схему текущего способа организации жизни людей, то есть государства, политики, армии.
Война и все, что с ней связанно, теперь воспринимается как индуцированный бред, ставший реальностью только потому, что сотни миллионов людей поверили спятившим политикам. Привыкнуть не получается, жизнь по факту разделилась на до и после. Война видна на улицах городов, в транспорте, торговых центрах, учреждениях.
В общении с людьми эта тема тоже регулярно поднимается, но в первый год разговоров на эту тему было намного больше, и они были более эмоциональны.
Экономическая ситуация, конечно, стала тяжелее — рост цен не заметил только тот, кто в магазин не ходит. О будущем мысли такие — это первая война, которая происходит в условиях тотального доступа широких масс к информации.
Чувствую, есть очень хороший шанс на то, что победой она закончится для цивилизации в целом, а не для одной из сторон. И победа эта будет заключаться в обнаружении механизма организации жизни людей на планете таким образом, что никакая война просто не будет возможна.
Думаю, мы свидетели болезненного этапа эволюционного процесса для человечества, где успешный исход — это трансформация homo sapiens в следующий вид, одной из отличительных черт которого станет тотальный отказ от войны и насилия. Оставшихся россиян никакое такое обстоятельство не объединяет. Невозможно и непродуктивно жить каждый день, как в первый день войны.
Внешне может казаться, что жизнь после начала войны по формальным признакам существенно не изменилась. Половина друзей уехала, но с оставшимися мы ходим друг к другу в гости. Ходим на работу, в кино.
Смотрим развлекательный контент. Вот только концерты почти исчезли как факт по понятным причинам. По хорошим концертам из прежней жизни я, наверное, скучаю не меньше, чем по дешевым авиабилетам. Войны нет в повседневных разговорах, но у меня на работе часто обсуждают санкции и экономические новости.
Или, например, в день похорон Навального у меня была рабочая встреча, и человек, с которым мы ничего не обсуждали, в какую-то из пауз просто сказал, что в Марьино уже очереди: было здорово знать, что человек в курсе всего. После стояния в километровой очереди на Борисовское кладбище стало легче. Теперь в метро легче представить, что этот человек тоже мог быть в Марьино — и не испытывать к нему превентивной неприязни.
Прилеты по Одессе, например, не обсуждают. Не пересылают в чаты, как в первые дни войны. Многие пообщались с психологами и уже давно уяснили, что думскроллинг разрушителен.
Я думаю молча. Когда на Пасху года в Одессе погибла 3-месячная девочка Кира с мамой — меня это выпотрошило изнутри. Кажется, я плакала. И чуть телефон не выронила этой зимой в метро, когда увидела, что выживший тогда отец Киры, Юрий Глодан, погиб на войне. Совсем недавно снова в Одессе от налета погибли дети, в том числе трехмесячный мальчик.
У меня больше не было слез плакать. Решила, что все, что я пока могу сделать рационального — запоминать. Как выяснилось, у многих проблемы с исторической памятью и логическими цепочками.
Экономически жизнь пока ухудшилась не трагически. Инфляция ощутима, поехать в отпуск без кредитки опять не получится, но если рост цен не разгонится после выборов — может, и получится к новому году выйти в ноль.
Мысли о переезде возникают. Представить себе классное будущее в текущей России при Путине я не могу. Поэтому надеюсь прокачать деловой разговорный английский и через полгода начинать мониторить LinkedIn в поиске вариантов. Мне 35 и, наверное, с этого года начала примеряться к мысли, что у меня, скорее всего, не будет детей.
Сложно даже представлять себе материнство, когда горизонт планирования сужен и в перспективе рассматривается переезд в другую страну. Можно не замечать войну, если захочешь, если новости читать не будешь.
Но так, конечно, не получается. Основное чувство — тревога. Обычно она в латентном состоянии, но при любом триггере повышается и на некоторое время земля может снова уйти из под ног, как 24 февраля или 21 сентября. Картаполов что-то говорит, Приднестровье просит помощи, смерть Навального — что угодно может заставить думать о том, что происходит на самом деле.
Ощущения войны нет, каким оно было в первые месяцы. Но аполитичное и атомизированное общество не готово противопоставить что-то этому кошмару.
Проявления и отголоски войны постоянно попадаются в деталях, от этого нельзя спрятаться. За последние полтора года, куда бы я не летел, везде в аэропортах, особенно московских, встречаются люди в форме, которые следуют туда или обратно. Время от времени встречаются люди в форме и с протезами. Таких я видел в Москве, Петербурге и Дагестане. С ними бывают женщины и дети, вероятно, они для них герои. Парадоксально, но моя жизнь, личная и профессиональная, если закрыть глаза на войну и пандемию, с года только улучшалась.
При этом я не могу планировать своё будущее. Точнее могу, но с большими рисками. Я не знаю, возможно, мы сами заслужили эти риски. Друг мне постоянно говорил, что будет война, я не хотел в это верить. Поначалу я в шоке скроллил ленту, но тогда у меня были отношения, и это как-то сгладило, потом расстался с девушкой, и навалилось. Постоянно смотрел сводки, соцсети, да и сейчас смотрю. В основном, экспертов, и читаю независимые СМИ, а пропагандистские каналы вызывают только отвращение.
Не углубляться в это невозможно. Я вообще не впечатлительный особо человек, да и мне казалось, что все быстро закончится: захватят часть земель и посадят марионеточную власть.
Все пошло не по плану, как всегда. В момент мобилизации испытал страх, призывали ведь всех, чуть ли не одноруких и одноногих калек. Было ощущение, что доберутся до тебя.
Сейчас ощущается безнадежность, привык жить в новой реальности, так же поглядываю сводки и обзоры, думаю об отъезде и откладываю почти все деньги, повезло, что квартира своя. Есть такое ощущение, что для них война где-то там и нас не касается.
А у меня три брата сейчас воюют, они младшие офицеры и пошли сами, потому что они таких денег никогда в жизни не видели, и у них выбор — либо спиться, либо воевать. Война очень сильно озлобляет людей — все кусачие, озлобленные, с нарушенной психикой. Плакаты на улицах тоже не дают забыть о происходящем, но постепенно подсознание заставляет тебя их не замечать, потому что так легче. Легче не думать, потому что ты не живешь, а выживаешь фактически.
Мой уровень жизни сильно упал: на продукты и товары первой необходимости я трачу в два раза больше, чем раньше. О нормальном отпуске я вообще забыл. Ты постоянно видишь сожженные, разбомбленные места — хоть ты там и не жил, и не родился, но они для всех нас родные, нет такого россиянина, у которого не было бы капли украинской крови.
У меня в семье украинцы есть, и хоть я не была в местах, которые вижу по новостям, для меня это такое же ощущение, как будто бомбят Зеленогорск или что-то еще под Петербургом — и ты ничего не можешь сделать.
Это постоянный источник депрессии. У меня перед окном школа, в которой голосование идет, и ходит по двору парочка спецназовцев в жилетах. В метро стоят на входе люди, которые фильтруют всех входящих, кого-то им надо обыскать, и они все с дубинками, причем помахивают ими. Эмоционально это похоже на потерю близкого человека. А ещё кажется, что ты внутри тонущего батискафа.
То есть ты живешь в своем микромире, пытаясь наполнить его обрывками из прошлой жизни, у всех абсолютно порушенной. При этом твой батискаф продолжает движение ко дну. Я не была никогда активным участником митингов и шествий. Я работаю в экскурсионной сфере, всю жизнь занималась просвещением, пытаясь строить и создавать диалог культур — и препятствуя разрушению во всех смыслах этого слова. А сейчас связи с большой культурой рвутся, к сожалению. Я выросла на том, что война недопустима и ни в каких смыслах, это зло, которое не может быть оправдано.
Сегодня это крамола. И вот это становится травмой жизни. Хотелось бы идти вперед, а не возвращаться на столетие назад. Кроме того, из-за войны я потеряла работу, то есть и в этом смысле проиграла.
В бытовом отношении — магазины как-то опустели, бензин подлетел в цене. К уехавшим отношусь с сочувствием и пониманием, желаю им вернуться.
Сама уезжать не планирую, нет такой возможности, поэтому надеюсь дожить до улучшения ситуации в стране — чтобы будущее наступило. Вот только сроки этого наступления отдаляются — к сожалению, есть ощущение уходящего берега.
Я до сих пор не приспособился. У них нет никаких аргументов. Они сразу начинают орать и обвинять в том, что я — предатель родины. Сейчас стараюсь избегать любых диалогов на эту тему. По сравнению даже с прошлым годом чаще стал встречаться с участниками войны. В аэропорту их всегда прямо десятки, а то и сотни. В этот момент ощущение, что ты что-то должен сделать. Когда встречаешься с военными глазами, неловко, они как будто осуждают, что ты такой детина на гражданке.
Первый год войны народ был в какой-то заморозке, мало кто общался, мало кто встречался, отмечал какие-то события. В этом году люди уже стали праздновать и свадьбы, и юбилеи. Вот, на таких праздниках встречал людей, которые вернулись с войны с посттравматическим синдромом. Один раз за еврейский анекдот, который рассказал с украинским акцентом, мне прям прилетело. А если таким вернувшимся с войны капля алкоголя попадает в рот, у них совсем падает флаг, и там в ход идут не только кулаки.
К уехавшим отношусь с пониманием, не осуждаю и не обвиняю в измене родине. Сам пока решил остаться в России, но если что-то будет угрожать моей безопасности или безопасности семьи, то придется уехать. Информацию о происходящем, в том числе на войне, черпаю из разных источников: ютуба, телеграма, от эмигрировавших друзей. Но точно не из телевизора, потому что это лишь пропагандистская машина, там никогда не показывает вторую сторону, там и намека нет на объективность.
Вообще, сейчас живу с постоянным ощущением напряжения и тревоги. Знаете, есть выражение, что война заканчивается, когда умирает ее последний свидетель. Это получается, что еще как минимум два поколения после нас будут расхлебывать происходящее сейчас. Россию ждет долгий период восстановления международных отношений. В ближайшей же перспективе вижу еще большую изолированность.
Сейчас Россия осознанно идет по пути Северной Кореи, ежедневно превращаясь в озлобленную, закрытую, неспособную к изменениям страну. Материальное положение людей постепенно будет ухудшаться, просядут все сферы жизни: здравоохранение, образование, культура.
Возможно, когда народу реально не будет хватать на хлеб, начнется бунт. Потому что гнойник рано или поздно все равно прорвется. Я хоть и оптимист, но надежды на светлое будущее нет, ожидания пессимистичные. Приходится думать, что говоришь, слова должны соответствовать обстоятельствам, поэтому какие-то вольности или приколы на тему той же Украины, которые были возможны раньше, теперь больше неуместны.
Я не потерял никаких людей, правда, многие уехали, и с ними контакты или прекратились, или уменьшились. Но я ни с кем не прекратил общение из-за разногласий. Я считаю, что в общении, в дружбе, в разного рода отношениях могут быть разногласия и разные взгляды, в том числе по очень важным политическим проблемам, даже по таким, из-за которых льется кровь. Это нормально. По любой теме могут быть разные мнения, в том числе диаметрально разные.
И я абсолютно не считаю, что из-за этого надо прекращать отношения — если это отношения именно человеческие, а не то, что мы соратники, общее дело какое-то делаем. Сначала был шок, он просто физически очень сильно влиял на мое состояние и на жизнедеятельность в течение нескольких месяцев [войны].
Но в течение следующего года, можно сказать, что вся эта ситуация меня даже как-то закалила немножко. Новости больше не пугают.
С этим можно жить как с постоянным фоном жизни. Правда, недавно я начал замечать войну гораздо сильнее, чем раньше — потому что в несколько известных мне мест прилетели беспилотники, произошли взрывы, так что дальние отголоски войны даже в таком физическом виде пришли прямо сюда.
Или вот недавно шел по улице, там стоит помятый УАЗик, привезенный с фронта, сбор денег идет на такие же медицинские УАЗики, и подобные вещи постоянно встречаются. Но с людьми, которые живут внутри России, очень редко обсуждаются такие темы. Даже когда говорили о прилете в одно место, связанное с моей работой, там никого это, по сути, не волновало.
Сказали, что риски остаются прежними. В общем, это не самая приоритетная тема сейчас для большинства людей — кроме особо политизированных. Тех, кто уехал просто из-за того, что началась война, я не понимаю. Потому что в принципе рисков для обычного человека не так уж много — кроме тех, кого могла коснуться мобилизация, но сейчас все даже с этими рисками живут спокойно.
У меня самого таких мыслей и планов нет. Я не собираюсь ни участвовать в войне, ни сбегать от нее. Конечно, я думаю о том, что дальше будет со всеми нами, про исход войны. Есть варианты относительно быстрой заморозки, есть варианты большого прорыва в пользу России, а есть и катастрофические варианты, в которых, наоборот, придется оборонять уже свою территорию, обо всем этом невозможно не думать.
И экономическая ситуация, которая сложилась с года — очень многие вещи придется налаживать, создавать новые коридоры, это все задачи очень, очень сложные, и как мы с ними справимся, не будет ли какой-то нестабильности внутри страны — конечно, все это очень волнует и беспокоит. Но думать об этом слишком долго большей части людей просто некогда. С начала войны и до сегодняшнего дня я ни на секунду не забывала о ней [о войне].
И, если честно, не понимаю людей, которые усиленно отгораживаются от информационной повестки, связанной со СВО, стараются не замечать трагедию, которая происходит по обе стороны границы.
Разрушенные города, убитые и покалеченные люди, дети. К таким, кстати, относятся и многочисленные патриоты, окружающие меня, в частности, на работе. Лозунги и слова восхищения Путиным они выкрикивают с готовностью, но на убитых соотечественников, осиротевших детей им плевать.
Здесь полная черствость и безразличие. Помимо эмоциональной нагрузки, усугубились многие бытовые проблемы: рост цен на еду, лекарства, одежду, дефицит запчастей для машин и тд.
При этом в моем случае зарплата не растет, и я постоянно в поиске подработок, чтобы кормить семью. Об отъезде я много думаю. Но главное, что мешает этому — старики-родители. У моего отца онкология. Оставить их сейчас и уехать — немыслимо. А тем, кто находит моральные, физические и финансовые возможности ехать за рубеж, желаю только удачи. Тем, кому сейчас за 40, кто не имеет капиталов, как я, за границей будет невозможно достичь того уровня жизни, который они могли позволить себе в России.
Большинство эмигрантов повторят судьбу белой эмиграции начала XX века и пополнят ряды официанток, таксистов, доставщиков еды, прислуги. Но свобода и будущее детей, я уверена, стоят того. Когда я узнала, что началась война, я была просто в таком шоке, что перестала есть и спать. Я обзванивала родственников в Украине и постоянно извинялась, мне было очень горько, что наша страна разносит целые города в соседнем государстве. Я до сих пор не приспособилась жить в воюющей стране, а просто заткнула рот, потому что толку от того, что я сяду, не будет никакого.
Плохо сплю и ем, с трудом набираю вес. Пытаюсь иногда вразумить своих родственников, которые считают себя патриотами, из-за этого не общаюсь с отцом и многими знакомыми. За два года войны я привыкла, наверное, только к виду крови и растерзанных тел в новостях, и это страшно.
Пыталась помочь всем, кто в этом нуждается, во время мобилизации составляла маршруты до границ, ездила ребят провожать. В это время моему родственнику пришла повестка — я не успела, а через год он погиб, хотя не хотел идти на войну, но пошёл, потому что боялся, что иначе его посадят. Уже без привычных слез смотрю на разрушенные дома. Думаю, это придётся долго лечить с психотерапевтом.
Часто мы обсуждаем это все с друзьями, я вижу, что они хотят зажмуриться и делать вид, что ничего не происходит, но все равно в разговоре как-то мелькает тема войны. Она, по ощущениям, стала вечной.
Каждый месяц кто-то у кого-то погибает, кто-то пропадает без вести. Кроме того, постоянно мы видим рост цен, только молочка за год подорожала в полтора раза. Я не знаю, как покупать технику в квартиру, на что обслуживать машину.
Я стараюсь брать подработки, только так и вывожу. Часто засматриваюсь на страны Европы, где, мне кажется, жить сейчас лучше и, по крайней мере, спокойнее.
Хотела бы уехать и навестить родственников в Украине. В последнее время я смотрю, как в больших городах люди выходят на акции в память о Навальном, поддерживают Надеждина, меня это мотивирует, но сам я стараюсь держаться подальше от всего этого, потому как в небольших городах нас лучше видно. От любых массовых мероприятий держусь подальше, от военкомата тем более, не вступаю в споры с Z-патриотами, работаю неофициально, чтобы налоги не платить, всегда могу собрать вещи, чтобы уехать.
Я учился на участкового и работал некоторое время. Аж коробит от них. Ко всему привыкаешь, но один раз я решил поспорить на отдыхе с контрактником, который был в отпуске — он меня едва не проткнул шампуром.
Я стараюсь это не обсуждать ни с кем, не делюсь мыслями, только с близкими людьми.
