Рифма к слову люблю, А вам как больше нравится? - Page 6 - МиЖ, флирт, секс - Форум Челябинских Автомобилистов
Загуляла баба летом- бабье лето на носу, не хочу вставать с рассветом- лучще я ещё посплю. На небе ярко светили звёзды. А в рае опять поселим Евочек: прикажи, — сегодня ночью ж со всех бульваров красивейших девочек я натащу тебе. Сумен Петрович - попробуй пожалуйста сочинить что-нибудь про - синдром старого форумчанина. Википедия с вами не согласится.
После первых чисел марта природа начинает оживать, а время распускающихся листочков - это именно то самое время, когда стихи про весну для детей помогут вам донести до малыша весеннее настроение.
Детишки с удовольствием читают красочные, простые рифмы о первой капели или нежных подснежниках в лесу. Мы предоставляем большой выбор стихов про весну для детей, которые отражают в интересной форме все события, происходящие во время долгожданных трех месяцев.
Заучивая четверостишья, детки не только развивают память, но также узнают много интересного о каждом месяце самого прекрасного сезона. На дворе звенит капель. По полям бегут ручьи, На дорогах лужи.
Скоро выйдут муравьи После зимней стужи. Пробирается медведь Сквозь густой валежник. Стали птицы песни петь И расцвел подснежник. Под самым карнизом, Над самым оконцем Забралось в сосульки Весеннее солнце. Сверкая, бегут по сосулькам слезинки… И тают сосульки — веселые льдинки. Люблю грозу в начале мая, Когда весенний, первый гром, Как бы резвяся и играя, Грохочет в небе голубом. Гремят раскаты молодые, Вот дождик брызнул, пыль летит, Повисли перлы дождевые, И солнце нити золотит. Короткие стихи Владимира Маяковского, которые легко учатся: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых.
Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта. Огромная база, сборники стихов известных русских и зарубежных поэтов классиков в Антологии РуСтих Все стихи Карта сайта. Все анализы стихотворений , краткие содержания , публикации в литературном блоге, короткие биографии, обзоры творчества на страницах поэтов, сборники защищены авторским правом. При копировании авторских материалов ссылка на источник обязательна!
Копировать материалы на аналогичные интернет-библиотеки стихотворений - запрещено. Все опубликованные стихи являются общественным достоянием согласно ГК РФ статьи и Отзывы: Людмила Алина Моё и Тейп No name Настоящий classic я би даже сказал pleasantly.
Дддд Ясно, маяковский конч. Жыжа Александр Стихи не складные и убогие, даже смысл не особо привлекает. Эржена Стихи красивые. Лолка Такого убранства,я ещё не видела. Оксана Никита Как можно это выучить ужасные стихи которые не укладываються в голове….
Торечка Ужасные стихи. Смысла ноль, рифмы тоже. Андрей Торечка , Вам просто мозгов не хватило, чтобы понять хоть что-то. Карина Некто Вероника Влад Полный бред.
Люди купите себе мозг ибо у вас его нет. Это я про тех ,кому тяжело учить или понимать стихи. Ник ТориLove Ееебой Ян Ким Чен ын Стихи очень трудно учить , московский шизик. Ирина Дмитрий Как это читать или учить? Ксюшка Стихи не очень, смысл возможно есть, но рифмы ноль. Нагнали каких-то. В касках!
Нельзя сапожища! Скажите пожарным: на сердце горящее лезут в ласках. Я сам. Глаза наслезнённые бочками выкачу. Дайте о ребра опереться. Не выскочишь из сердца!
На лице обгорающем из трещины губ обугленный поцелуишко броситься вырос. Обгорелые фигурки слов и чисел из черепа, как дети из горящего здания. Так страх схватиться за небо высил горящие руки «Лузитании». Трясущимся людям в квартирное тихо стоглазое зарево рвется с пристани. Крик последний, — ты хоть о том, что горю, в столетия выстони! Славьте меня! Я великим не чета. Я над всем, что сделано, ставлю «nihil». Я раньше думал — книги делаются так: пришел поэт, легко разжал уста, и сразу запел вдохновенный простак — пожалуйста!
А оказывается — прежде чем начнет петься, долго ходят, размозолев от брожения, и тихо барахтается в тине сердца глупая вобла воображения. Пока выкипячивают, рифмами пиликая, из любвей и соловьев какое-то варево, улица корчится безъязыкая — ей нечем кричать и разговаривать. Городов вавилонские башни, возгордясь, возносим снова, а бог города на пашни рушит, мешая слово.
Улица муку молча пёрла. Крик торчком стоял из глотки. Топорщились, застрявшие поперек горла, пухлые taxi и костлявые пролетки грудь испешеходили. Чахотки площе. И когда — все-таки! Гримируют городу Круппы и Круппики грозящих бровей морщь, а во рту умерших слов разлагаются трупики, только два живут, жирея — «сволочь» и еще какое-то, кажется, «борщ». Поэты, размокшие в плаче и всхлипе, бросились от улицы, ероша космы: «Как двумя такими выпеть и барышню, и любовь, и цветочек под росами?
А за поэтами — уличные тыщи: студенты, проститутки, подрядчики. Вы не нищие, вы не смеете просить подачки! Нам, здоровенным, с шагом саженьим, надо не слушать, а рвать их — их, присосавшихся бесплатным приложением к каждой двуспальной кровати!
Их ли смиренно просить: «Помоги мне! Мы сами творцы в горящем гимне — шуме фабрики и лаборатории. Что мне до Фауста, феерией ракет скользящего с Мефистофелем в небесном паркете! Я знаю — гвоздь у меня в сапоге кошмарней, чем фантазия у Гете!
Я, златоустейший, чье каждое слово душу новородит, именинит тело, говорю вам: мельчайшая пылинка живого ценнее всего, что я сделаю и сделал! Проповедует, мечась и стеня, сегодняшнего дня крикогубый Заратустра! Мы с лицом, как заспанная простыня, с губами, обвисшими, как люстра, мы, каторжане города-лепрозория, где золото и грязь изъязвили проказу, — мы чище венецианского лазорья, морями и солнцами омытого сразу!
Плевать, что нет у Гомеров и Овидиев людей, как мы, от копоти в оспе. Я знаю — солнце померкло б, увидев наших душ золотые россыпи! Жилы и мускулы — молитв верней. Нам ли вымаливать милостей времени!
Мы — каждый — держим в своей пятерне миров приводные ремни! Это взвело на Голгофы аудиторий Петрограда, Москвы, Одессы, Киева, и не было ни одного, который не кричал бы: «Распни, распни его! Я, обсмеянный у сегодняшнего племени, как длинный скабрезный анекдот, вижу идущего через горы времени, которого не видит никто.
Где глаз людей обрывается куцый, главой голодных орд, в терновом венце революций грядет шестнадцатый год. А я у вас — его предтеча; я — где боль, везде; на каждой капле слёзовой течи распял себя на кресте. Уже ничего простить нельзя. Я выжег души, где нежность растили. Это труднее, чем взять тысячу тысяч Бастилий! И когда, приход его мятежом оглашая, выйдете к спасителю — вам я душу вытащу, растопчу, чтоб большая!
Ах, зачем это, откуда это в светлое весело грязных кулачищ замах! Пришла и голову отчаянием занавесила мысль о сумасшедших домах. И — как в гибель дредноута от душащих спазм бросаются в разинутый люк — сквозь свой до крика разодранный глаз лез, обезумев, Бурлюк. Почти окровавив исслезенные веки, вылез, встал, пошел и с нежностью, неожиданной в жирном человеке взял и сказал: «Хорошо! Хорошо, когда в желтую кофту душа от осмотров укутана! Хорошо, когда брошенный в зубы эшафоту, крикнуть: «Пейте какао Ван-Гутена!
И эту секунду, бенгальскую, громкую, я ни на что б не выменял, я ни на…. А из сигарного дыма ликерною рюмкой вытягивалось пропитое лицо Северянина. Как вы смеете называться поэтом и, серенький, чирикать, как перепел! Сегодня надо кастетом кроиться миру в черепе!
Вы, обеспокоенные мыслью одной — «изящно пляшу ли», — смотрите, как развлекаюсь я — площадной сутенер и карточный шулер. От вас, которые влюбленностью мокли, от которых в столетия слеза лилась, уйду я, солнце моноклем вставлю в широко растопыренный глаз. Невероятно себя нарядив, пойду по земле, чтоб нравился и жегся, а впереди на цепочке Наполеона поведу, как мопса.
Вся земля поляжет женщиной, заерзает мясами, хотя отдаться; вещи оживут — губы вещины засюсюкают: «цаца, цаца, цаца! Вдруг и тучи и облачное прочее подняло на небе невероятную качку, как будто расходятся белые рабочие, небу объявив озлобленную стачку.
Гром из-за тучи, зверея, вылез, громадные ноздри задорно высморкая, и небье лицо секунду кривилось суровой гримасой железного Бисмарка. И кто-то, запутавшись в облачных путах, вытянул руки к кафе — и будто по-женски, и нежный как будто, и будто бы пушки лафет.
Вы думаете — это солнце нежненько треплет по щечке кафе? Это опять расстрелять мятежников грядет генерал Галифе! Выньте, гулящие, руки из брюк — берите камень, нож или бомбу, а если у которого нету рук — пришел чтоб и бился лбом бы!
