Смысл жизни по аристотелю
По мнению древнегреческого философа Эпикура, целью нашего существования является стремление к удовольствию. Ссылки на внешние ресурсы. Свобода воли как проблема европейского морального сознания. Но никто не смог сделать это убедительно и немногословно. А вот творческая деятельность, наоборот, может воплотить твои мечты в реальность и дать раскрыться твоему потенциалу.
Нельзя закрывать глаза на то, что он задумывал, может быть, даже отравить Александра Македонского, который из философствующего монарха и почтительного ученика очень скоро превратился в кровавого завоевателя и тирана.
Смерть Александра, однако, не отодвинула в небытие самые насущные проблемы. Что было делать дальше? Оставалось примкнуть к тем греческим патриотам, которые все время боролись против Филиппа и Александра, и вместе с ними выступить на защиту древних идеалов.
Но и тут Аристотелю пришлось столкнуться с весьма суровой общественно-политической действительностью. Постоянные искания смысла жизни заставили его разувериться в преклонении перед перспективами македонского владычества. Но та же самая суровая действительность разуверила Аристотеля и в подлинном историческом предназначении греческого полиса для постоянного, благородного и разумно-прогрессивного существования.
Греческие патриоты для просвещенно настроенного Аристотеля были никуда не годными консерваторами, которые не только плохо разбирались в своей исторической судьбе, но которые к тому же еще и не понимали, что уже пробил час, свидетельствующий о наступлении для них неминуемого конца. Да и эти греческие патриоты тоже видели в Аристотеле лишь своего врага и уже готовы были с ним расправиться не хуже того, как расправились они со своим чересчур умным для них Сократом.
Но Аристотель был сильным человеком. И когда оказалось, что деваться уже некуда, он, как можно предполагать, принял яд и тем самым избежал необходимости решать неразрешимые вопросы. Так кончились искания смысла жизни у Аристотеля.
И все эти искания с начала и до конца свидетельствовали о небывалом мужестве великого человека, для которого даже сама смерть оставалась актом мудрости и невозмутимого спокойствия. Очень жаль, что популярное представление об Аристотеле ограничивается только теорией и почти совсем не затрагивает его биографии.
Если подробно изучить биографию Аристотеля, можно только удивляться, как последовательно и естественно совпадали у Аристотеля его философская теория и жизненная практика. Ведь, как мы знаем, он в своей философской теории тоже учил о четырехпринципной структуре живой души или, если сказать короче, об ее двухпринципной структуре, то есть о конечном тождестве эйдоса вещи и ее материи.
Что бы ни случилось с вещью, то есть каков бы ни был ее материальный рисунок, — все это обязательно имеет свой смысл и основывается на самом эйдосе вещи. И от этого совпадения эйдоса вещи с ее материей богатеет не только материя, которая без эйдоса была бы просто пустой возможностью, а не действительностью, но богатеет и сам эйдос, который без своей материи, то есть без своего фактического осуществления, тоже оказался бы лишь пустой возможностью. Жизнь трагична. Но эту трагедию жизни может понимать только тот, кто в глубине этой трагедии видит уже не трагическую, но чисто эйдетическую, или идеальную, действительность.
Судьба героев в греческой трагедии как раз свидетельствует о наличии высших основ жизни, которые только и способны осмыслить трагическую судьбу действительности. И Аристотель доказал это как в своей философской теории, так и в своей практической жизни и деятельности. Читатель, который внимательно ознакомился с книгой, вправе задать себе вопрос: неужели такое соотношение теории и практики, которые мы находим у Аристотеля, нужно считать единственным или наилучшим?
На подобного рода вопрос авторы настоящей книги категорически могут дать только один ответ: пример Аристотеля отнюдь не единственно возможный для нас пример, и этот пример совмещения теории и практики не является также для нас наилучшим.
Но как же именно, в таком случае, надо совмещать теорию и практику, то есть, другими словами, как же иначе можно и нужно искать смысл жизни и как нужно жить и мыслить в условиях противоречивой действительности, особенно когда эти противоречия оказываются безвыходными?
На это мы можем сказать только то, что решительная, мужественная и искренняя постановка этого вопроса, если она действительно возникла у читателя, — это и есть задача написанной нами книги. Если этот вопрос перед читателем встал всерьез, значит, цель книги достигнута. Аристотель для нас является бескомпромиссным и мужественным ответом на вопрос о смысле жизни.
Но ясно, что при всей глубочайшей поучительности его примера мы должны идти своим собственным путем. Аристотель говорил, что Платон ему друг, но истина для него дороже. Так же можем сказать и мы. Аристотель нам друг, но истина для нас дороже. А вот какое решение избрать на путях искания истины и на путях преодоления противоречий жизни, особенно безвыходных, это каждый из нас может придумать только сам и может выстрадать лишь самолично.
Забытый смысл Ю. Нет, видимо, смысла комментировать рассказ Александра Захаровича о том, как представлялись к орденам герои, как оценивался их подвиг и как он обесценивался массовой выдачей наград «за выслугу летов» и боевых наград штабным приспособленцам. Универсальная справедливость — мета-добродетель и мета-принцип.
Она содержит императив установления и поддержания адекватной ценностной меры, соблюдения ее в процессе оценивания и в поведении. Универсальная справедливость - фактор счастья, потому что счастье невозможно без выверенного, в ценностном отношении, определения целей и средств благополучной жизни. Выявление содержания счастья, как и реализация стремления к нему, происходят посредством ценностного выбора.
Чем он точнее, тем лучше для счастья. В этой точности — смысл универсальной справедливости, направляющей к установлению и соблюдению адекватной ценностной меры. Добродетель дружественности и дружба как вид и принцип добродетельных отношений, как можно заключить из этических текстов Аристотеля, стоят по значимости в одном ряду со справедливостью и тесно связаны с нею.
Дружелюбие — ценное человеческое качество: «недаром мы хвалим человеколюбивых» [Там же: ]. Дружба необходима для жизни, она приносит удовольствие. Друзья — самое важное из внешних благ, поэтому «у счастливого есть нужда в друзьях» [Там же: ]. Дружба между добродетельными людьми есть общение, основанное на желании блага и делании блага друг другу ради другого, желании действовать «во имя самого друга, чтобы тот существовал и жил» [Там же: ].
Дружба — это еще и добродетельное отношение к себе. Как добродетельный человек относится к себе, так и к другу. Другом «бывают в первую очередь самому себе и к себе самому в первую очередь следует питать дружескую приязнь» [Там же: ].
Таким образом, Аристотелево понимание дружбы имеет потенциал развития в направлении гуманности - универсального ценностного принципа, направленного на поддержание личного достоинства человека и целей его блага. Гуманность наряду со справедливостью может рассматриваться как мета-добродетель и мета-принцип. Само государство, пишет он в «Политике» существует «ради достижения благой жизни» [Там же: ].
Правители должны заботиться об укреплении справедливости, а еще больше — дружбы, в отношениях между согражданами: дружественность «скрепляет и государства, и законодатели усердней заботятся о дружественности, чем о правосудности» [Там же: ].
Хорошее государство должно быть устроено справедливо правосудно , чтобы между гражданами преобладали отношения дружбы, тогда они смогут жить счастливее. Итак, правление должно отвечать естественным стремлениям граждан к справедливости, человечности и счастью. Счастье не единообразно, поскольку создается свободно, в индивидуальном жизнетворчестве.
Основа счастья — добродетели, а они складываются в результате воспитания и самовоспитания. Для этого индивид должен определить, какие качества его души могут стать лучшими и сознательно развивать те добродетели, к которым он преимущественно склонен. Он сам совершает ценностный выбор и несет ответственность за свою добродетельность или порочность.
Склонности, возможности, роды занятий и внешние условия общественные, природные и проч. Каждый человек выбирает свою линию поведения и поступки сам, осуществляет свое назначение по-своему. Объединяет всех свободных людей, способность реализовать при этом общую природу — быть существами разумно-словесными «логосными» , общественно-политическими «полисными» и нравственными «этически добродетельными». Счастье и есть такое самоосуществление вместе с другими людьми, приносящее радость жизненного творчества, направленного к совершенству.
В виду внутренней сопряженности идей счастья и свободы, а также плодотворности, для дальнейшего развития мысли, понимания этой связи, целесообразно рассмотреть ее несколько подробнее. Столяров, высоко оценивая вклад Аристотеля в исследования «метафизики» свободы, отмечает следующие важнейшие его достижения в этой сфере: «Таковы теория самоопределения разума, объясняющая специфику его активности в разных сферах; понятие о волевом стремлении, отличном, как от разума, так и от чистых аффектов; признание, что решения и действия человека не детерминированы одним лишь знанием, и, как следствие, отказ от фундаментального тезиса Платона о совпадении знания и добродетели» [Столяров 42].
Идею самоопределения субъекта и понятие о том, «что от нас зависит», А. Столяров, с достаточным, как мне видится, основанием, считает главными и очень продуктивными достижениями Аристотеля в исследовании свободы. Полагаю, что именно в решении задачи жизненного самоопределения человека по направлению к благу счастье совпадает со свободой, поскольку она состоит в том, что нужно для счастья — в возможности и способности строить свою жизнь по-своему, делая сознательный выбор целей и средств и сообразуясь со своими добродетелями.
Согласно Аристотелю, два образа жизни являются добродетельными — практический, а именно - общественно-политический, и теоретический — философский. Теоретический — выше, он самодостаточен, больше зависит от самого человека, его душевных качеств, чем от внешних обстоятельств.
Чисто созерцательная жизнь — скорее удел божественный, а не человеческий, «ибо так он будет жить не в силу того, что он человек, а потому, что в нем присутствует нечто божественное». Согласно Аристотелю, «что по природе присуще каждому, то для каждого наивысшее и доставляет наивысшее удовольствие; а значит, человеку присуща жизнь, подчиненная уму, коль скоро человек и есть в первую очередь ум».
И заключает: «Следовательно, эта жизнь самая счастливая» [Там же]. Большинству добродетельных людей более доступно счастье практического образа жизни. Отмечу также, что в этом же известном рассуждении из второй главы первой книги «Метафизики» о природе и достоинствах «науки мудрости» Аристотель проводит мысль, указывающую на уникальный воспитательный и образовательный потенциал философии.
Только она может научить всех, кто способен к этому, последовательному выявлению причин и начал, доходящему до самых первых. Мудрому «надлежит не получать наставления, а наставлять, и не он должен повиноваться другому, а ему — тот, кто менее мудр» [Там же]. Философия содействует счастью двояко.
Во-первых, само занятие ею дает самое чистое, возвышенное счастье. Во-вторых, философия, в ее практической части, особенно в этическом учении, дает осмысление счастья, тем самым помогая всем причастным ей людям, а не только философам, сознательно направлять себя к счастью.
В «Евдемовой этике» Аристотель утверждает: «Теоретическое рассмотрение удовольствия и страдания - дело философа, рассуждающего о политике, ибо он созидатель той высшей цели, взирая на которую мы каждый раз говорим о «благе» или «зле» просто, самих по себе» [Аристотель ]. Отмечу, что Аристотель, полагая, что свобода необходима для счастья, различает уровни счастья в соответствии со степенью свободы человеческой деятельности: чем свободнее человек, тем более высоко уровня счастья он способен достигнуть.
В учении Аристотеля социальная свобода есть часть свободы как таковой. Столяров вполне правомерно отмечает, что «метафизический» аспект свободы у Аристотеля неотделим от социально-политического, поскольку античный мыслитель уделяет большое внимание «условиям вменения конкретного поступка свободному гражданину» [Столяров 42]. И надо сказать, ценность свободы гражданина для Аристотеля прямо связана с ценностью счастья.
Хорошее правление то, которое опирается на согласие, достигаемое через свободное общение и волеизъявление граждан, иначе они не смогут быть вполне счастливыми.
В статье, посвященной Аристотелевой концепции свободы, американский философ Родерик Лонг, знаток древнегреческой философии, проводит мысль о том, что свобода граждан, согласно Аристотелю, есть необходимое хотя и не достаточное условие достижения полисом целей высшего блага. Не быть управляемыми против своей воли есть составная благополучия людей. Действительно, в понимании Аристотеля, только свободный гражданин способен максимально реализовать свое назначение, жить в согласии с добродетелью, быть самоценным - «первым другом самому себе».
Не может быть счастливым тот, кто не распоряжается своей жизнью. Аристотель замечает, что «долю и счастье никто не припишет рабу, если не припишет участие в жизни» [Аристотель ]. Таким образом, ход рассуждений Аристотеля подводит к мысли о том, что правители, действительно заботящиеся об общем благе, должны признавать и поддерживать право гражданина на счастье, а потому — и на социальную свободу, человечность и справедливость.
Завершая краткий обзор идей Аристотеля о счастье, приведу очень точное, на мой взгляд, указание А. Гусейнова на их актуальность. Он пишет: «То обстоятельство, что Аристотель дал содержательный анализ эвдемонии, связав ее а с государственно-политической и б с философско-созерцательной деятельностью, не только вписывает его философию морали в этико-культурный контекст эпохи, но одновременно придает ей современное звучание и делает самого Аристотеля в высшей степени актуальным мыслителем.
Он актуален не только и не столько своим пониманием этики как учения о добродетелях этим он был и остается велик и актуален всегда! Смысл идей Аристотеля становится понятнее в контексте культуры, неотъемлемой частью которой он является.
Представления Аристотеля о том, что назначение полиса есть благая жизнь граждан, выражало не просто идеал древнегреческих народов, создавших и развивавших полисный строй, но и на реальные достижения в практической реализации этого идеала, которые стали образцовыми для европейской социально-политической культуры на протяжении тысячелетий вплоть до наших дней. Значение этих идей и достижений кратко охарактеризовал известный отечественный историк-античник В. Бузескул в Заключении своей книги «Афинская демократия.
Общий очерк». Он пишет: «По Аристотелю, всякое государство — продукт естественного процесса, естественного развития, и человек по природе своей — существо политическое.
Государство возникает ради потребностей жизни, для достижения самодовлеющего существования. Но этого мало: целью его служит благая жизнь ; государство создается не только для того, чтобы люди могли жить, но и для того, чтобы они могли жить счастливо и прекрасно » [Бузескул ]. Автор проводит мысль о том, что создатель афинской демократии — народ Эллады ждал от государства « правды и справедливости », видя в нем «строителя справедливости».
Бузескул, - что если есть правда на земле, если есть нравственные начала, то они должны существовать не только в душе человека: они должны найти выражение в общественных отношениях, в государственном строе» [Там же: ]. Историческое значение воплощения этих идей автор оценивает следующим образом: «Древняя Греция и в особенности афинская демократия создала учреждения, осуществила многие из тех начал, которые знакомы и дороги современному человечеству, которые служат основами и современного государства» [Там же].
Главными ее практическими достижениями стали следующие: «Она выработала понятие гражданина , призвала граждан к участию в суде и правлении, создала суд присяжных. Афинская демократия впервые в истории сознательно и ясно поставила идеалом свободу и равноправие, и свободу не необузданную, не беспорядочную, а в сочетании с законом» [Там же]. Очень показательно, что в завершающих строках книги В. Бузескул отдает дань человечности созданного эллинами общества, то есть тому, что, на мой взгляд, в ценностном отношении поднимается над конкретными достижениями и охватывает их.
Он говорит, что афинская демократия имела свои недостатки, на ее счету немало грехов и даже преступлений, она, например, «не отрешилась от рабства», хотя и вносила человечность и в эти отношения. Но если судить ее с учетом условий того времени, то гуманность ее предстанет очевидной.
Автор заканчивает книгу словами: «Вообще, несмотря на некоторые печальные исключения, человечность — одна из наиболее характерных черт афинской демократии, особенно в ее лучшую пору.
Созданный греческим полисом и глубоко осмысленный Аристотелем общественный идеал, ставший достоянием Европейской, а затем и мировой культуры, содержит комплекс наиболее общих ценностных ориентиров, в котором соединяются идеи счастья, свободы, справедливости и гуманности. В Новое время эти представления получили широкую поддержку и развитие, оказали непосредственное влияние на формирование идеала общественного устройства, направленного на благо всех людей, реализацию их естественных прав на основе принципов разумности, гуманности, справедливости и свободы, сообразующейся с законом.
В эпоху Просвещения, когда в философии становится явным мировоззренческий сдвиг от теоцентризма к антропосоциоцентризму, ценностный центр в глазах просветителей смещается к ценности развивающегося человечества «в лице каждого» Кант. Потребность в расширении гуманизации находит выражение в лозунге Великой Французской революции «Свобода, равенство, братство», где свобода, как возможность делать все, что не причиняет вреда другим, выдвигается на первый план, равенство отсылает к идее справедливости, а братство — гуманности.
В конце XVIII века идеи справедливости, достоинства и прав человека, счастья и свободы входят в качестве принципов государственного правления в основополагающие документы Франции и США - стран, где произошли наиболее радикальные революционные преобразования и опыт которых для многих других стран служил источником моделей развития.
Следующий этап гуманизации начинается в середине XX века, в ходе установления послевоенного порядка, ориентированного на развитие гуманистических принципов Просвещения. Создается ООН как институт мирового сообщества и в г. В ней представлена трактовка этих принципов, существенно расширяющая сферу прав и свобод человека. Тем не менее, в этой Декларации право на стремление к счастью не включено в число неотъемлемых прав человека, хотя в конституциях ряда стран оно к этому времени уже присутствовало.
Вероятнее всего, создатели документа сочли это право проблематичным с точки зрения последствий его законодательного закрепления, поскольку не видели реальных средств, с помощью которых институты международного сообщества могли бы выполнить свои обязательства по обеспечению права на стремление к счастью в современных им условиях. Только в наше время, как уже упоминалось в начале статьи, в ситуации развития общества знания и рисков, с ним связанных, обострилась необходимость и появилась возможность того, чтобы институты мирового сообщества поставили задачу рассматривать рост счастья в качестве цели и критерия развития народов.
Принципиальный прорыв, связанный с продвижением гуманизации и подъемом на высший уровень целей поддержки права человека на стремление к счастью, стал возможен благодаря ряду объективных и субъективных факторов.
Отметим среди них современную научно-технологическую, информационную и промышленную революцию, глобальную интеграцию и кооперацию в различных сферах, рост воздействия гуманистических ценностей, влияния институтов мирового сообщества на политику отдельных стран и их объединений, развитие общества знания. В частности, сейчас сложились условия, позволившие вести, в рамках упоминавшегося проекта ООН, работу, результаты которой представляются в ежегодных «Всемирных докладах о счастье».
Это долгосрочные междисциплинарные сопоставительные исследования с глобальным охватом, выявляющие, насколько благополучно чувствуют себя люди, насколько довольны своей жизнью в целом, каковы факторы и динамика их благополучия.
Судя по «Всемирным докладам о счастье», исследователи опираются на комплексное философское понимание счастья, как оно развивается в том направлении мысли, которое было задано Аристотелем. Мне представляется ключевым в этой работе, что разработчики программы смогли взять за точку отсчета, определяющую значимость других параметров благополучия, то, насколько сам человек доволен течением своей жизни и оценивает ее, соотнося с собственным представлением о совершенной жизни, своим идеалом.
Тем самым учитывается глубинная, личностно-творческая составная счастья, которую Аристотель характеризовал как деятельность души в соответствии с добродетелями. Такой подход представляется весьма плодотворным. Он дает возможность, в практическом плане, избегать навязывания стандартов благополучия, поползновений «насильно осчастливить» со стороны общественных субъектов принятия решений, определять реальные потребности и мотивы людей в их стремлении к счастью.
В теоретическом плане он позволяет исследовать, используя философские идеи и современный научно-технологический потенциал многих областей знания, содержание счастья, соотношение его компонентов и факторов в динамике, в зависимости от социокультурных особенностей жизни народов, сообществ и индивидов, прослеживать изменения в ценностных предпочтениях, возникающих по мере роста благополучия.
В целом, эти исследования подтверждают действенность классического философского понимания счастья, восходящего к Аристотелю. Счастье, будучи интегративной характеристикой человеческой жизни, определяется множеством внутренних и внешних параметров личного существования, с меняющимся «ценностным весом», включает в себя уникальное личностное творчество и целостную, соотнесенную с идеалом, субъективную оценку жизни, как рациональную, так и эмоциональную.
Такое счастье не дается извне, а создается каждым человеком, совершенствующим себя и строящим свою жизнь, однако во власти других людей и общественных институтов создание благоприятных для счастья условий, содействующих реализации принципов справедливости гуманности и социальной свободы.
Именно это и предполагается, когда речь идет об общественно-политическом признании права человека на стремление к счастью, о содействии росту счастья как цели и критерия общественного прогресса. Евдемова этика. Перевод с древнегреческогo: Т. Васильевой, Т. Миллер, М. Бузескул В. Афинская демократия : Общий очерк. Харьков: Союз, Гусейнов А. Платонов-Поляков Р. Санженаков А. Столяров А. Свобода воли как проблема европейского морального сознания.
Очерки истории: от Гомера до Лютера. Шичалина, Счастье: целостный подход к развитию. Helliwell, J. World Happiness Report The Constitution of The Kingdom of Bhutan.
