Маршрут кругосветной экспедиции беллинсгаузена и лазарева карта
Действительно, краевая, периферийная часть ледникового покрова Антарктиды имеет примерную высоту порядка метров []. Глава 2. В г.
Не смогла этого сделать и специально снаряженная в году английская экспедиция во главе с Джеймсом Куком. Знаменитый путешественник неоднократно пересекал Южный полярный круг, преодолел й градус южной широты, однако, встретив сплошное ледяное поле, повернул обратно, по окончании путешествия «неоспоримо отвергнув» саму «возможность существования материка, который если и может быть обнаружен, то лишь близ полюса, в местах, недоступных для плавания».
В дальнейшем Кук иногда возвращался к мысли о возможности открытия Южной земли, но при этом считал ее бесполезной для человечества из-за царящего там вечного холода и никогда не тающего льда. Впрочем, эти его предположения фактически не были приняты во внимание европейскими учеными, услышавшими в первую очередь слова об отсутствии в Антарктике материка.
Такая точка зрения и послужила причиной отказа почти на 50 лет от попыток отыскать континент, расположенный на крайнем юге нашей планеты. Но так продолжалось лишь до тех пор, пока к Южному полюсу не отправились русские моряки.
План первого русского антарктического плавания был частью большого проекта, подготовленного правительством и предусматривавшего одновременное снаряжение двух экспедиций в наиболее труднодоступные районы Мирового океана — к Южному и Северному полюсам.
Свои предложения, касающиеся задач и сборов таких экспедиций, выдвигали известные ученые и мореплаватели того времени — выдающийся гидрограф, член Адмиралтейств-коллегии Гавриил Сарычев, начальник первой русской кругосветной экспедиции Иван Крузенштерн и совершившие уже по два кругосветных плавания Василий Головнин и Отто Коцебу. Менее чем через месяц министр направил предписание в Адмиралтейств-коллегию о подготовке по повелению государя в будущую навигацию двух шлюпов и двух транспортов — в район Южного полюса и для отыскания прохода через Берингов пролив в Атлантический океан.
Руководителем антарктической экспедиции Крузенштерн предложил назначить Фаддея Беллинсгаузена, которого хорошо знал по кругосветному плаванию. В письме де Траверсе он охарактеризовал его так: «Превосходный морской офицер и имеет редкие познания в астрономии, гидрографии и физике». В результате усилий правительства была снаряжена антарктическая экспедиция в составе двух судов — шлюпов «Восток» и «Мирный».
Ее начальником и командиром «Востока» стал капитан 2-го ранга Беллинсгаузен. Командование вторым кораблем было поручено молодому моряку, уже совершившему кругосветное плавание и успевшему прекрасно зарекомендовать себя, — лейтенанту Михаилу Лазареву, будущему выдающемуся адмиралу. Шлюпы «Восток» и «Мирный» у берегов открытой ими Антарктиды в январе года. Таких экспедиций еще не бывало в российском флоте. Морское министерство осуществляло строгий надзор за ее снаряжением. Чтобы ускорить отправку, было решено вместо строительства нового шлюпа использовать транспорт «Ладога», переименовав его в «Мирный».
Этот корабль имел меньшие размеры по сравнению с «Востоком» и уступал ему в скорости. Лазарев, принявший на себя непосредственное руководство всеми подготовительными работами, приложил огромные усилия для внесения изменений в конструкцию «Мирного» с целью повысить его надежность и улучшить мореходные качества.
Шлюп получил вторую обшивку из дубовых досок, закрепленных медными гвоздями, а его подводную часть обшили медными листами. Кроме того, были установлены дополнительные крепления корпуса корабля, сосновый руль заменили дубовым, укрепили такелаж и изготовили более прочные паруса.
Лазарев позднее писал: «Своим же шлюпом я был очень доволен». На шлюпе «Восток», построенном английским корабельным инженером на русской службе Вениамином Стокке, также были проведены большие работы по устранению недостатков конструкции, однако он оказался в итоге недостаточно надежен для плавания во льдах и в условиях сильных штормов. Постоянный ремонт уже в ходе экспедиции изматывал команду, и данное обстоятельство стало причиной более раннего, чем планировалось, ухода кораблей из высоких южных широт в конце января года.
Оба командира шлюпов с досадой указывали на то, что для совместного плавания были выбраны слишком разнотипные суда. Беллинсгаузен писал: «Каждый морской офицер видел, какое должно быть неравенство в ходу со шлюпом "Восток", следовательно, какое будет затруднение оставаться им в соединении и какая от сего долженствовала произойти медленность в плавании». Заглядывая вперед, отметим, что лишь благодаря высокому мастерству командиров корабли ни разу случайно не разлучились, несмотря на исключительно плохие условия плавания в антарктических водах — частые штормы, сложную ледовую обстановку, густые туманы и снежные бури.
Беллинсгаузен и Лазарев получили право самим подбирать себе команду. Все офицеры и нижние чины в экипажах судов были из числа добровольцев. На шлюпе «Восток» также находились выдающийся астроном, профессор Казанского университета Иван Симонов и художник Павел Михайлов. Всего в плавание на «Востоке» отправилось человек, на «Мирном» — 72 человека. Снабжение экспедиции, невзирая на спешку, удалось организовать в целом хорошо. Корабли были обеспечены лучшими морскими и астрономическими приборами и инструментами, имевшимися в России.
На судах предусматривалось в достатке всевозможных средств против цинги — не только лимонов, как то принято было в Европе, но и исконно русских горчицы и квашеной капусты. Имелся запас крепкого рома для согревания в холода, а также красного вина для добавления к питьевой воде при плавании в жарком климате. Команды располагали несколькими комплектами сменной и теплой одежды.
Схема маршрута первой русской антарктической экспедиции — годов на шлюпах «Восток» и «Мирный» под руководством Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева. Перед отправлением Беллинсгаузен получил четыре инструкции. Две из них были от морского министра и содержали указания общего характера, касающиеся маршрута следования, соблюдения дисциплины на кораблях, контактов с местными жителями, передачи полученных сведений с идущими в Европу судами, а также проведения научных наблюдений и сбора минералогических и других коллекций.
Относительно главной цели начальнику экспедиции от имени императора предписывалось следующее: «…он отправится для обозрения острова Георгия, находящегося под м градусом южной широты, а оттуда к земле Сандвичевой и, обошед ее с восточной стороны, пустится к югу и будет продолжать свои изыскания до отдаленнейшей широты, какой только он может достигнуть, употребит все возможное старание и величайшее усилие… сколько можно ближе к полюсу отыскивая неизвестные земли, и не оставит сего предприятия иначе, как при непреодолимых препятствиях».
Две другие инструкции, от Адмиралтейств-коллегии и Адмиралтейского департамента, касались соблюдения норм морского международного права и необходимых мер к сохранению здоровья экипажей, ведения записей по навигации, астрономии и гидрографии, журнала путешествия и зарисовок.
Как видим, перед экспедицией ставились многообразные и хорошо продуманные задачи. Их выполнение должно было способствовать достижению основной цели — получению новых знаний о планете Земля. Для проверки готовности кораблей к выходу в море 23 июня года на них побывал де Траверсе с главным командиром Кронштадтского порта Федором Моллером, а на следующий день шлюп «Восток» посетил Александр I, пожелав его экипажу благополучного плавания.
Наконец, на аудиенции в Петергофе 25 июня император дал Беллинсгаузену наказ, чтобы русские моряки «во время пребывания у просвещенных, равно и у диких, народов снискивали любовь и уважение; сколь можно дружелюбнее обходились с дикими народами и без самой крайности не употребляли огнестрельного оружия». Вид острова Маквария современное название — Маккуори. Литография по рисунку художника экспедиции П. В шесть часов вечера 4 июля года «Восток» и «Мирный» снялись с якоря и вышли из Кронштадта.
Уже 29 июля после короткой стоянки в Копенгагене они прибыли в британский Портсмут, где провели целый месяц. Там были приобретены новейшие хронометры, секстаны, телескопы и другие навигационные инструменты, которые тогда еще не производились в России, а также морские карты хорошего качества, достать которые оказалось непросто и в Англии.
Совершив заход на Тенерифе, 2 ноября шлюпы бросили якорь на рейде Рио-де-Жанейро. Пополнив запас провизии и проведя необходимый ремонт, 22 ноября они направились на юг. Спустя два дня Беллинсгаузен пригласил Лазарева к себе на корабль и сообщил ему важные инструкции на случай неожиданного разлучения судов при плавании в неизвестных водах.
Начальник экспедиции со свойственной ему наблюдательностью и обстоятельностью писал: «Сопутствовали нам разные птицы и пингвины во множестве; они имеют свойство, вынырнув из воды, перекликаться, подобно как люди в лесах один другому подают голос». Обследование берегов показало, что объекты, которые знаменитый путешественник считал мысами Земли Сандвича, на самом деле являются отдельными островами, координаты которых были нанесены русскими моряками на карту.
Отсюда экспедиция устремилась дальше на юг. Погода вскоре резко ухудшилась: пошел снег, набегали шквалы, а туман порой становился таким густым, что с корабельной кормы не видно было бака. Русские мореплаватели уже на первом этапе плавания в Антарктике совершили в общей сложности шесть подходов к цели как тогда говорили, «покушений» , несколько раз пересекли й градус южной широты и вплотную приближались к неизведанному материку.
Литография по рисунку П. По сути, это и был неизведанный «льдинный материк», и этим днем датируется открытие Антарктиды. Русские моряки находились в тот момент на расстоянии немногим более 20 миль от берега. Слова «льдяное поле, усеянное буграми» указывают на предположение Беллинсгаузена, вскоре подтвердившееся, что перед ними раскинулся неизвестный континент.
Чрезвычайная осторожность руководителя экспедиции в оценке увиденного делает ему честь как ученому. Между тем существует мнение, что первоначальный текст записи был изменен Логгином Голенищевым-Кутузовым, первым редактором книги Беллинсгаузена, опубликованной в Петербурге в году.
На справедливость таких предположений указывает содержание рапорта Беллинсгаузена морскому министру из Порт-Джексона Сиднея от 8 апреля года, где он пишет, что 16 января «встретил сплошной лед, у краев один на другой набросанный кусками, а внутрь к югу в разных местах по оному видны ледяные горы».
Как видим, вместо слов «льдяное поле, усеянное буграми» тут сказано конкретнее: «ледяные горы».
Автор предисловия к английскому переводу книги Беллинсгаузена, вышедшему в м, знаток Антарктики, первый директор Института полярных исследований имени Скотта Кембридж Фрэнк Дебенхем по этому поводу отмечал: «Он видел материк, но не опознал его как таковой». Лазарев, судя по всему, разделял взгляд Беллинсгаузена на материковое происхождение «ледяных гор». В году советская океанографическая экспедиция на судах «Адмирал Владимирский» и «Фаддей Беллинсгаузен», повторившая маршрут «Востока» и «Мирного», достигнув точки с координатами, приведенными Беллинсгаузеном, установила, что русские моряки тогда «находились на визуальной видимости берега и не увидели его только из-за плохой погоды».
Встретив сплошные льды, «Восток» и «Мирный» отошли на северо-восток, а потом вновь направились к югу. В следующий раз они находились очень близко к Антарктиде с 1 по 7 февраля года — у нынешнего берега Принцессы Астрид, и участники экспедиции вновь увидели материк. Уже того, что увидели русские мореплаватели, было вполне достаточно, чтобы считать главную задачу экспедиции выполненной. Безусловно, они видели берег материка — покрытый льдом, гористый и необозримый, близкий, но пока недостижимый.
Но они на этом не остановились. Ранним утром 6 февраля шлюпы, маневрируя, вновь попытались пройти к югу, и за м градусом им открылась уже знакомая картина. В том же рапорте на имя де Траверсе Беллинсгаузен писал: «Здесь за льдяными полями мелкого льда и островами виден материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу».
На близость берега указывало и обилие круживших над кораблями птиц, являющихся предвестниками земли. Обратимся еще раз к мнению Дебенхема: «Записи в журнале от 5 и 6 февраля еще более волнующие. Нет лучшего описания, чем данное им, которое можно было бы применить для описания сотен миль этого пространства Антарктического материка, каким мы теперь его знаем». Меж тем антарктическое лето заканчивалось, и оставаться далее в этих краях экспедиции было слишком опасно.
Всего с декабря го по март года она находилась во льдах 58 дней. Более того, Р. Балкли утверждал, что без научных целей в политическом отношении экспедиция была бы значительно менее эффективной [24].
Весьма примечательным был следующий пассаж в описании Беллинсгаузена:. В случае обретения островов и других ещё неизвестных берегов, также в память пребывания нашего в разных местах, повелено было оставлять и раздавать медали, важнейшим людям серебряные, а другим бронзовые. Сии медали нарочно были вычеканены в С. Инструкция Морского министерства была подписана государем 10 22 мая.
Важнейшими пунктами были следующие [26] [27] :. Государь повелевает также во всех землях, к коим будут приставать, и в которых будут находиться жители, поступать с ними с величайшей приязнью и человеколюбием, избегая сколько возможно всех случаев к нанесению обид или неудовольствий, а напротив того стараясь всемерно привлечь их ласкою и не доходить никогда до строгих мер, разве только в необходимых случаях, когда от сего будет зависеть спасение людей, вверенных его начальству [28].
Судя по имеющимся архивным документам, чрезвычайно сложным оказался вопрос о начальнике экспедиции. Министр де Траверсе постоянно откладывал решение, 15 27 марта были подписаны приказы о назначении Шишмарёва и Лазарева ; последний получил под командование шлюп «Мирный». Брат Лазарева — Алексей Петрович — служил лейтенантом на «Благонамеренном».
Только к 22 апреля 4 мая был назначен командир второй дивизии — Васильев. Траверсе первоначально намеревался назначить командиром Южной первой дивизии М. Ратманова [29] ; в ЦГАВМФ , однако, сохранился приказ от начала мая, согласно которому Ратманов должен был возглавлять именно вторую — северную — дивизию, но его имя было вычеркнуто.
Крузенштерн заявлял, что назначение Беллинсгаузена было всецело его заслугой, однако сам Фаддей Фаддеевич утверждал, что своим местом обязан рекомендации Ратманова [30] [31]. Капитан второго ранга Беллинсгаузен служил тогда командиром фрегата « Флора » в Севастополе ; приказ о его назначении был выпущен 4 мая, а уже 23 мая он прибыл в Петербург , предположительно, на тарантасе в одиночку; 16 июня ему были вручены инструкции, и он вступил в командование.
Сверх прогонных денег ему была выдана премия в рублей [32]. После назначения он получил и корабельную казну на непредвиденные расходы — 10 рублей серебром [33]. Офицерский состав и нижние чины в экспедиции были набраны из добровольцев. Для матросов существовали жёсткие условия отбора: отличное состояние здоровья, возраст не свыше 35 лет, знание сверх своей специальности какого-либо мастерства по кораблестроительной части и, наконец, умение хорошо стрелять из ружей [34]. На борту «Востока» находилось 6 офицеров — в том числе Иван Завадовский , Аркадий Лесков и Константин Торсон , штаб-лекарь Якоб Берг, астроном Иван Симонов , художник Павел Михайлов , 36 унтер-офицеров , артиллеристов и мастеровых в том числе 4 офицерских денщика и 71 матрос первой и второй статей.
На «Мирном» пошли 5 офицеров в том числе Михаил Анненков и Иван Куприянов , штаб-лекарь Галкин, иеромонах Дионисий, принятый по настоянию морского министра, 22 унтер-офицера, артиллериста и человека из прислуги, 45 матросов первой и второй статей. Команду щедро премировали: ещё до выхода в море Беллинсгаузен получил от государя рублей серебром, а Лазарев — , все офицеры и рядовые удостоились годового жалованья «не в зачёт».
Государь повелел увеличить оклад денежного содержания в 8 раз, при том, что стандартное жалованье матроса первой статьи было 13 рублей 11 копеек в год. Однако конкретных сумм в отчёте Беллинсгаузен не называл. Кроме того, офицеры и учёные получили столовые деньги в размере 30 золотых червонцев в месяц, что эквивалентно 70 серебряным рублям [35].
Для экспедиции снаряжалось два корабля — шлюп « Мирный » и шлюп « Восток ». Сведений об этих судах сохранилось мало. В году теоретический чертёж обоих шлюпов был восстановлен С. Лучининовым на основе сохранившихся чертежей XIX века.
Амосовым , который в году работал на Охтинской военно-морской верфи под началом инженера В. Стоке , британца по происхождению. По словам Беллинсгаузена, «Восток» был точной копией шлюпа «Камчатка», прототипом которого, в свою очередь, был пушечный фрегат, построенный по проекту французского инженера Жака Балтазара.
Судно было спущено на воду 16 июля года, имело водоизмещение тонн , длину футов 10 дюймов 39,53 м и ширину 32 фута 8 дюймов 9,96 м ; однако у шлюпа был чрезмерно большой рангоут : грот-мачта от киля имела высоту футов 41,45 м. Второй шлюп — «Мирный» — был систершипом корабля «Благонамеренный» второй дивизии и был построен в Кронштадте как транспорт «Ладога». После переименования он был модернизирован для нужд экспедиции.
Длина его достигала футов 36,58 м , ширина — 30 футов 9,14 м , водоизмещение тонн ; он больше напоминал суда экспедиции Кука. На каждом шлюпе имелись 4 или 5 открытых шлюпок разного размера, от четырёхвёсельного катера до шести- или восьмивёсельных баркасов.
На «Востоке» были установлены шестнадцать фунтовых орудий на батарейной палубе и ещё двенадцать фунтовых карронад на спардеке. В те времена считалось, что карронады более эффективны для столкновений с пиратами или туземными каноэ. На «Мирном» было шесть карронад и 14 трёхфунтовых орудий. Во время стоянки в Британии орудийные порты батарейной палубы были заделаны.
Основная часть экипажа располагалась на ночлег в привязных гамаках на батарейной палубе, офицерские каюты и кают-компания располагались на корме [36]. Одной из главных задач Беллинсгаузена на всём протяжении плавания была забота о том, чтобы суда не разлучались. Мореходные качества шлюпов были различны, а Лазарев считал, что «Восток» был судном « вовсе неудобным к такому предприятию по малой вместительности своей и тесноте как для офицеров, так и для команды ».
Беллинсгаузен утверждал, что морской министр Траверсе избрал «Восток» только потому, что однотипный шлюп «Камчатка» уже находился в кругосветном плавании, хотя капитан В. Головнин и сообщал в отчётах о неудовлетворительных мореходных качествах своего корабля. Помимо чрезмерной высоты рангоута, на «Востоке» было неудачное рулевое устройство , недостаточно прочный корпус, построенный из сырой древесины, малая высота комингсов люков на верхней палубе и тому подобное.
Только перед отплытием подводная часть шлюпа была обшита медными листами. Корпус «Востока» оказался слабым для плавания в полярных льдах, и его приходилось неоднократно укреплять и ремонтировать в ходе путешествия. К концу экспедиции состояние шлюпа оказалось настолько плачевным, что побудило Беллинсгаузена прервать плавание на месяц раньше запланированного. Снаряжением шлюпов занимался М. Лазарев, поскольку Беллинсгаузен был назначен всего за 42 дня до отплытия.
Для себя он избрал «Мирный», построенный мастером Колодкиным в Лодейном Поле , вероятно, по проекту И. Лазареву удалось оснастить подводную часть шлюпа второй ледовой обшивкой, заменить сосновый руль на дубовый и дополнительно укрепить корпус.
Единственным недостатком судна была тихоходность [37]. Беллинсгаузен решил принять на борт запас провианта на два года, тогда как стандартный для военных судов был рассчитан на шесть месяцев. По описям было взято 20,5 тонн сушёного гороха, 7 тонн овса и гречихи, 28 тонн солонины , 65,8 тонны сухарей крупитчатых и пеклеванных , много квашеной капусты известен только объём бочек для неё и литров водки [38]. Хотя планировалось применение «дощатого бульона» — супового концентрата, но он так и не высох после выварки, и удалось взять не более одной восьмой части от заказанного.
Поставщиков сухарей, мяса и капусты Беллинсгаузен перечислял поимённо за высокое качество их продукции [39]. Запасов оказалось совершенно недостаточно, и уже в Рио-де-Жанейро пришлось закупить 16 тонн крупы и ром. В результате экспедиция пополняла запасы в Дании , Бразилии и Австралии, что обеспечивало автономность плавания в 4—5 месяцев.
Был взят и табак из расчёта 1,3 кг на каждого человека по весу за время всей экспедиции — это примерно полторы современные сигареты в день [40]. Табак закупали в Рио в начале и конце плавания [33]. Подробной описи припасов для «Востока» и «Мирного» не сохранилось, но имеется таковая для «Благонамеренного» и «Открытия»; вероятно, нормы снабжения были идентичны.
Балкли, официальные нормы британского флота превосходили российские, однако реальной практикой было занижение; вдобавок в году нормы были уменьшены вдвое. Кроме того, русские корабли много времени проводили в гавани, где командиры всегда закупали свежие припасы, о чём неоднократно упоминается в описаниях путешествий.
Уже в июле года Беллинсгаузен упоминал, что в Копенгагене увеличил мясной рацион для повышения боевого духа команды и наращивания физических сил людей по фунту говядины в день и кружке пива на человека [41].
Для борьбы с цингой предполагались солодовый отвар, хвойная эссенция, лимоны, горчица и патока. Сахара было взято всего кг , и его выдавали по большим праздникам, таким как Рождество или тезоименитство императора. Повседневным напитком экипажа был чай, его запасы пополнялись в Лондоне и Рио [42]. Рядовые члены экипажа снабжались из казны. По описи полагалось на человека: тюфяк, подушка, суконное одеяло и 4 простыни; 4 мундира, 2 пары рубах и 6 пар льняных кальсон , 4 комплекта непромокаемой одежды штаны и куртка , шинель, 1 меховая шапка и 2 фуражки, 1 морская шляпа, три пары сапог 1 — с фланелевой подкладкой , 8 пар шерстяных носков, 11 льняных и 7 фланелевых комплектов белья.
Это обошлось в рубля из расчёта на членов команды, оплаченных пополам Адмиралтейским департаментом и Министерством финансов. Беллинсгаузен заботился о здоровье своих людей, всегда закупая свежие продукты в каждом порту; команда регулярно мылась и стирала одежду, до отбоя старались держать людей на верхней палубе и проветривать и просушивать переполненные батарейные палубы. Беллинсгаузен запретил на «Востоке» порку как меру наказания, однако распространялось ли это на «Мирный» — неизвестно [40].
Для нужд дивизий Беллинсгаузена и Васильева Адмиралтейский департамент составил список необходимых книг и инструментов. Судовая библиотека включала русские описания путешествий Сарычева, Крузенштерна, Лисянского , Головнина, французский перевод описания третьего плавания Кука, а, кроме того, понадобилось купить описание второго плавания Кука ввиду отсутствия его первого тома в библиотеке военно-морского ведомства.
Большинство описаний иностранных путешествий, включая Ансона , были доступны во французских переводах. Были приобретены морские альманахи на и годы, руководства по навигации , гидрографии и магнетизму , а также сигнальная книга. Были также выделены средства на закупку недостающего в Лондоне, в частности альманаха на год, а также карт новейших на тот момент путешествий, в том числе бразильских. В дополнение к навигационному оборудованию Беллинсгаузен приобрёл и всемирный атлас, выпущенный в году, и атлас Австралии Флиндерса года.
Во время стоянки в Копенгагене был куплен труд о магнетизме Кристофера Ханстена , вышедший только в начале года, на основе которого проводились поиски Южного магнитного полюса. Астрономические и навигационные инструменты были заказаны заранее, но к августу года, когда Беллинсгаузен, Симонов и Лазарев ездили в Лондон, доставлено было далеко не всё. Беллинсгаузен упоминал закупку инструментов Арроусмита. Отражательные круги [fr] Троутона оказались слишком неудобными для использования в море.
Для «Востока» были куплены секстанты Троутона и Доллонда [en] ; некоторые приборы приобрели частным образом на собственные средства офицеры. Термометры были сконструированы для принятой в России шкалы Реомюра , но Симонов использовал и шкалу Фаренгейта. Беллинсгаузен упоминал инклинометр и карманный компас, которыми пользовался на берегу; капитан приобрёл также глубоководный термометр.
Однако не удалось достать маятникового прибора для гравиметрических исследований [43]. Купленные инструменты и пособия были разного качества.
Беллинсгаузен отмечал, что точность британского морского альманаха сильно упала после кончины Маскелина и что сам он нашёл в альманахе на год не менее ошибок [44]. Крайне неудачными оказались хронометры, рекомендованные сэром Джозефом Банксом , который лоббировал интересы семьи Арнольда. Эта же фирма поставила Джеймсу Куку «очень плохие» хронометры, которые спешили на секунду в сутки. Рип Балкли назвал качество хронометров на «Востоке» «ужасающим»: уже в мае года они спешили на 5—6 минут в сутки, тогда как на «Мирном» один из хронометров Барро набирал по 10,5 минут в сутки.
Глубоководный термометр сломался уже при втором его употреблении — впрочем, Беллинсгаузен утверждал, что здесь была повинна небрежность персонала [45]. Функции натуралиста в кругосветных парусных экспедициях распространялись на все сферы знаний, которые не требовали математических расчётов этими последними занимались астрономы или офицеры-штурманы.
В обязанности судового натуралиста входило описание не только новых видов животных и растений, но и культуры первобытных народов и даже геологических и гляциологических формаций [46]. В инструкциях Адмиралтейского департамента упоминались двое немецких учёных, которые были признаны подходящими кандидатурами: медик Карл Генрих Мертенс , только что окончивший Университет Галле , и доктор Густав Кунце Лейпцигский университет. Предполагалось, что к 24 июня года они должны будут прибыть в Копенгаген , где Мертенс поступил бы в дивизию Беллинсгаузена, а Кунце — Васильева [46].
Когда обе дивизии прибыли в Копенгаген 15 июля, оказалось, что из-за малого времени «для заготовления всего нужного» оба учёных отказались следовать на русских шлюпах [44]. Это привело к большому замешательству не только на судах экспедиции, но и в Петербурге.
Сохранилась переписка морского министра де Траверсе с министром народного просвещения князем А. Голицыным , из которой следует, что научная команда на «Востоке» должна была включать астронома Симонова, натуралиста Мертенса и художника Михайлова. Вскоре из Петербурга прибыл приказ найти учёного на месте, что так и не удалось [47]. Причины, по которым стал возможен такой казус, дискутируются в историографии.
Возможно, что позднее приглашение диктовалось условиями секретности, в которых снаряжалась экспедиция. По архивным данным, решение о кандидатурах немецких учёных было принято за четыре недели до срока их явки; формальный приказ об их назначении был издан 10 июля года, то есть когда экспедиция уже находилась в пути по Балтийскому морю.
Вдобавок Кунце защитил докторскую диссертацию 22 июня года, и крайне маловероятно, что он согласился бы и сумел бы физически оказаться в Копенгагене через два дня после этого. Хотя Е. Шведе в предисловии к изданию отчёта экспедиции писал, что учёные «испугались предстоящих трудностей» [48] , по Рипу Балкли главным виновником ситуации выступила неуправляемость российской военно-морской бюрократии [49].
Главные задачи экспедиции Беллинсгаузена относились к географическим исследованиям. Поскольку Симонов был единственным профессиональным учёным на борту, ему пришлось одновременно со своими прямыми обязанностями заниматься также сбором растительных и животных образцов; последнее, как и набивку чучел , он охотно передоверял судовым медикам Бергу и Галкину.
Он не всегда бывал на высоте: 5 октября года Иван Михайлович получил сильный ожог во время ловли физалии , хотя Беллинсгаузен и предостерегал его [50]. По замечанию Р. Балкли, Симонов меньше, чем Беллинсгаузен, занимался гравиметрическими и океанографическими наблюдениями; при этом магнитные измерения для капитана имели значение как важный аспект навигации и географических наблюдений, а не как аспект чистой науки.
Вероятно, для Симонова не меньшее значение имела работа журналиста и историографа экспедиции; именно его путевые заметки стали первыми публикациями о ходе плавания, а серия магнитных измерений вышла в свет намного позже. В статью о магнетизме вошла примерно половина материала замеров [51]. Примечание: все даты приведены по юлианскому календарю , разница которого с григорианским составляла в XIX веке 12 дней. На этот период работы по дооснащению судов были остановлены, а далее продолжались вплоть до самого отплытия.
Отплытие обеих дивизий экспедиции состоялось 4 июля в шесть часов пополудни и сопровождалось церемонией, во время которой экипажи прокричали пятикратное «ура» и отсалютовали крепости [52]. Четыре корабля следовали единым отрядом до Рио-де-Жанейро.
До 19 июля экспедиция неделю провела в Копенгагене, где были получены дополнительные инструкции и стало известно, что приглашённые немецкие натуралисты не смогут принять участие в плавании. Начальник датского архива морских карт [en] адмирал Левенёрн [da] снабдил экспедицию некоторыми необходимыми картами и посоветовал приобрести опреснительный аппарат. Там уже находился шлюп «Камчатка» под командой Головнина , завершавший кругосветное плавание [53].
В результате удалось получить далеко не всё, и только при содействии генерального консула А. Перестройка «Мирного», закупка овощных консервов и пивной эссенции задержали экспедицию в Портсмуте до 25 августа. Трое матросов шлюпа «Мирный» получили в Англии венерическую болезнь , но прогноз доктора Галкина был благоприятный; на «Востоке» заболевших не было. В Атлантике на шлюпах установился рабочий ритм: экипаж был разделён на три вахты , в случае аврала это позволяло поднимать уже отдохнувшую часть команды.
В дождливую и штормовую погоду вахтенным начальникам было предписано следить, чтобы «служители» обязательно меняли одежду, а мокрое складировалось вне жилой палубы и просушивалось на ветру. По средам и пятницам устраивали банно-постирочный день в эти дни освобождался один котёл на камбузе , что позволяло получать горячую воду. Койки также стирали 1-го и го числа каждого месяца; генеральную уборку палуб делали на ходу два раза в неделю, а на стоянках ежедневно. Жилую палубу регулярно проветривали и протапливали «для разжижения воздуха», а если позволяла погода, команда питалась на шканцах и баке , «чтобы в палубах не оставалось сырых от кушанья паров и нечистоты» [56].
Из-за того, что в констапельскую и броткамеру на «Востоке» просачивалась вода через кормовой подзор , 10 сентября пришлось провести через капитанскую каюту вентиляционную трубу; вдобавок промок и сгнил запас офицерской муки [57]. В шесть часов утра 15 сентября корабли вошли в гавань Санта-Крус-де-Тенерифе , где простояли 6 дней. Четверо офицеров с обоих шлюпов и Симонов отправились к подножью Тенерифского пика , посетили ботанический сад с драконовыми деревьями и навестили сестёр генерала Бетанкура [58].
Впрочем, главной обязанностью астронома была сверка хронометров, для этой операции ему предоставили дом морского капитана [en] дона Антонио Родриго-Руиса. На суда был принят запас вина, взятого по цене талеров за пипу [59]. Начиная с 25 сентября Беллинсгаузен проводил замену стенег на «Востоке», пользуясь затишьем; это должно было уменьшить его скорость и сократить отставание «Мирного». В этот день в открытом океане русские моряки наблюдали летучих рыб , светящихся пиросом и фонтанирующих китов [60].
С 7 октября начались штили. По словам Беллинсгаузена, такая погода бывала и в Петербурге, однако ночь не приносила облегчения, а температура воздуха даже превышала температуру воды. Также попытались измерить постоянную скорость экваториального течения, для этого опустили на 50 саженей медный котёл объёмом 8 вёдер и получили результат 9 миль в сутки.
В 10 часов утра 18 октября экспедиция, находившаяся к тому времени в море 29 дней, пересекла экватор. Беллинсгаузен оказался единственным человеком на борту «Востока», который совершал это ранее, и устроил праздник Нептуна : всех окропили морской водой, а в ознаменование события всем раздали по стакану пунша , который пили при орудийном салюте [62]. Симонов сравнил эту церемонию с «маленьким подражанием народной масленице » [63].
Южные пассаты в октябре несколько уменьшили жару, а ясная погода благоприятствовала астрономическим наблюдениям. Кроме Беллинсгаузена, Симонова, Лазарева и Завадовского, никто на борту не имел навыков навигатора и работы с секстантом, поэтому в условиях изобилия инструментов на борту за освоение искусства навигации принялись все офицеры [64].
В пять часов пополудни 2 ноября года экспедиция прибыла в Рио-де-Жанейро , ориентируясь на Пан-ди-Асукар , изображение которой имели в лоции. Трудности представил языковой барьер, поскольку на борту не было ни одного человека, владеющего португальским языком. В целом Беллинсгаузен не был в восторге от бразильской столицы, отметив «отвратительную неопрятность» и «мерзостные лавки, в коих продаются негры » [66]. Симонов, напротив, утверждал, что Рио «кротостью нравов, роскошью и любезностью общества и великолепием духовных процессий совершенно напоминает города Южной Европы» [67].
Офицеры посетили окрестности города, кофейные плантации и водопад Трижука [68]. Перед отправлением были пополнены запасы, в том числе взяты на забой два быка, 40 свиней и 20 поросят, несколько баранов, утки и куры, ром и сахарный песок, лимоны, тыквы, лук, чеснок и иная зелень.
Лазареву была дана инструкция на случай, если корабли разлучатся: ожидать на Фолклендских островах , а после окончания сроков следовать в Австралию [70]. При этом предписывалось в ясные дни держаться шлюпам на расстоянии от 7 до 14 вёрст, а во время туманов — одной версты или ближе [71]. После 29 ноября года погода стала заметно портиться: в этот день было два шквала с дождём и градом.
Декабрьскую погоду Беллинсгаузен образно сравнивал с петербургской, «когда река Нева вскрывается, и влажность от оной морским ветром приносит в город» [72]. Направление было взято на Южную Георгию , с которой Беллинсгаузен хотел начать изыскания в Южном Ледовитом океане [73]. Сразу после отплытия из Рио-де-Жанейро на все три мачты вахтенный отправлял наблюдателей, которые каждые полчаса доносили о состоянии моря и горизонта, и этот порядок поддерживался до конца экспедиции [74].
Команде была выдана зимняя форма — фланелевое бельё и суконные мундиры. Юго-западного берега острова Южная Георгия русские шлюпы достигли 15 декабря, увидев скалы Уоллиса и Джорджа в 8 часов утра — до них была 21 миля.
Остров обошли на расстоянии полутора-двух миль от берега со скоростью 7 узлов по причине сильной зыби. Вскоре встретили парусный бот под английским флагом, его штурман принял шлюпы за промысловые суда. Далее экспедиция пошла на восток.
Окончательно съёмку Южной Георгии завершили 17 декабря, докончив дело, начатое Джеймсом Куком за 44 года до того [77]. Матрос Киселёв в своём дневнике упоминал, что дозорные, которые видели новые острова, получили награду в 5 талеров с занесением в судовой журнал [78]. На следующий день были открыты гористый и заснеженный остров Завадовского , названный в честь капитан-лейтенанта, и остров Торсона , который в изданном в году атласе экспедиции Беллинсгаузен переименовал в Высокий, поскольку Торсон участвовал в восстании декабристов.
Группа из трёх вновь открытых островов была названа в честь тогдашнего морского министра островами Маркиза де Траверсе.
С острова Завадовского привезли на борт пингвинов двух разных видов [80]. Из растаянного льда я для опыта велел, не сказав офицерам, приготовить воду на чай; все нашли, что она была превосходная и чай вкусен.
Сие обнадёжило нас, что во время плавания между льдами всегда будем иметь хорошую воду [81]. В этот день на «Восток» привезли священника, и был совершён молебен с коленопреклонением по случаю «избавления России от нашествия галлов и с ними дванадесяти язык». Праздничным блюдом стали щи — «любимое кушанье русских» — из свежей свинины с кислой капустой в обычные дни их варили из солонины и пироги с рисом и рубленым мясом.
Рядовым выдали по полкружки пива, а после обеда — пунш из рома с сахаром и лимоном, что сильно подняло настроение на борту. На праздничном обеде остался и лейтенант Лазарев с офицерами «Мирного».
На следующий день продолжилось описание архипелага де Траверсе, а 29 декабря экспедиция достигла острова Сондерс , открытого ещё Куком. Ранее, 27 декабря Беллинсгаузен попытался измерить температуру морской воды обыкновенным термометром, который помещали в самодельный батометр с клапанами: взятая на глубине вода не нагревалась по мере подъёма и не искажала показаний. Измерение солёности и плотности воды с глубины сажен показало увеличение солёности с глубиной [82] [83]. В 10 часов вечера экспедиция упёрлась в непроходимое ледовое поле и сменила курс, из парусов пришлось оставить только марсели , да и на тех налипало столько снега, что приходилось приводить шлюпы к ветру и обезветривать паруса.
Вахтенным приходилось беспрерывно сметать снег с палубы. Новый, й, год офицеры отпраздновали в шесть утра, и всем в кают-компании капитан Беллинсгаузен пожелал выйти из опасного положения и благополучно вернуться в отечество.
Матросам устроили праздник — утреннее построение было в мундирах, за завтраком выдали ром к чаю, после обеда щи из свинины с кислой капустой полагался стакан горячего пунша, а за ужином рисовая каша — грог.
В этот день в тумане был потерян «Мирный», а пушечных сигналов не было слышно из-за направления ветров. Только к полудню суда воссоединились [85] [86]. Между пятым и седьмым января суда медленно пробирались к югу между ледовых полей, сухая слабо морозная погода позволила проветрить и высушить одежду и койки. В экспедиции мясо пингвинов вымачивали в уксусе и добавляли к солонине при варке каши или щей. По словам Беллинсгаузена, матросы охотно ели пингвинов, видя, «что и за офицерским столом хвалили».
Кроме того, лейтенанты Игнатьев и Демидов добыли первого в экспедиции тюленя, которого сочли похожим на утлюгов Архангельской губернии [88]. Прочность конструкции и умелое управление лейтенанта Обернибесова минимизировали ущерб, даже не открылось течи [89] [90]. Именно это и было первым наблюдением шельфовых ледников Антарктиды [91].
От времени выхода из Рио-де-Жанейро прошло дня, и условия жизни на шлюпах были близки к экстремальным. В жилой палубе и офицерских каютах печки протапливались ежедневно вместо грелок использовали калёные пушечные ядра , но всё равно трижды в сутки приходилось убирать с подволока конденсат , который там накапливался.
Из-за постоянного мокрого снега и тумана было очень тяжело сушить одежду и постели [94] [95]. Поскольку антарктическое лето ещё не кончилось, было принято решение ещё раз попробовать проникнуть в южные широты. Медико-хирург Галкин продемонстрировал набитые им чучела морских птиц, которые были «весьма хороши» по определению Беллинсгаузена. Видя льдяные острова, поверхностью и краями сходные с поверхностью и краями большого вышеупомянутого льда, пред нами находящегося, мы заключили, что сии льдяные громады и все подобные льды от собственной своей тяжести, или других физических причин, отделились от матерого берега, ветрами отнесённые, плавают по пространству Ледовитого Южного океана… [97].
Плавающие льды напоминали те, что были в замерзающих заливах Северного полушария, поверхность моря была покрыта « салом ». Совещание с Лазаревым показало, что на шлюпах кончается запас дров и что в перспективе придётся ломать водяные и винные бочки. Тем не менее было решено идти далее [98]. Чтобы подбодрить команду, последние три дня Сырной недели пекли блины, муку для которых перетёрли из риса, а рядовым, помимо стакана пунша, полагалась кружка пива, разведённого из английской эссенции.
В полночь увидели к SW на горизонте небольшой свет, на зарю похожий и простирающийся почти на пять градусов; когда мы держали на юг, свет сей возвышался. Я полагал, что происходит от большой льдины; однако ж, когда начало рассветать, свет бледнел и при восхождении солнца на сем месте были белые весьма густые облака, а льду не видно. Подобного явления до сего времени мы не встречали. Таким образом, экспедиция в третий раз подошла почти вплотную к береговым обрывам ледового материка Земля Эндерби [] [].
В тот день был сильный туман и шторм, шлюпы попали в ледяные поля, а паруса и снасти обледенели. Это представляло большую опасность []. К тому времени сильно истрепались снасти и паруса; состояние рядовых тоже внушало опасения. По версии медика Галкина, он умер от тифа , хотя в отчёте Беллинсгаузена указана «нервная горячка» [] [].
Наконец, к довершению явления, всё небо объято было подобными столбами». Матросы «Мирного» даже утверждали, что «небо горит» []. Днём 4 марта были зафиксированы и зарисованы художником Михайловым величайшие айсберги, встреченные за время путешествия: высотой до футов м , что даже несколько превосходило по высоте шпиль Петропавловского собора. В этот день было принято решение, что шлюпы разделятся: «Восток» пойдёт в Сидней напрямую, тогда как «Мирному» предстояло обследовать обширную акваторию к югу от Вандименовой Земли Тасмании.
Поскольку людей на «Востоке» было больше, чем на «Мирном», на период Великого поста Беллинсгаузен перевёл на свой шлюп священника, который должен был вернуться к Лазареву уже в Австралии []. Во время шторма 9—10 марта «Восток» получил сильные повреждения: лопнул грот-стаксель-фал и порвались грот-марса-шкот , грот-стаксель и бизань-стаксель-шкоты ; в результате судно лишилось марселя и стакселей. В качестве штормовых парусов на бизань-вантах растянули матросские гамаки.
Вдобавок судно несло в сплочённые ледяные поля.
Далее волнами разогнуло наветренные гаки , ватер-бакштаги и крамбал-бакштаги на бушприте ; величайшими усилиями команды удалось сохранить рангоут от обрушения. Ночью «весьма неприятно было видеть движение частей шлюпа и слышать, как они трещали»; в три часа ночи 10 марта «Восток» чудом миновал разрушающийся айсберг. Погода была такова, что и 11 марта было невозможно управлять судном, и его несло по ветру, а мокрый снег делал невозможными наружные работы. Только к ночи 12 марта погода несколько улучшилась, а 13 марта увидели последний айсберг на пути в Австралию [].
Штормы не утихали вплоть до Порт-Джексона. В этот день в 10 часов утра шлюп лёг на борт, причём в кают-компании, спасая священника, штурман Порядин проломил голову о переборку.
Благодаря искусству штаб-лекаря Берга он полностью восстановился в Австралии []. На пасхальную службу весь экипаж был одет в летнюю парадную форму и разговелся куличами. В восемь вечера миновали Ботани-бей. Через день шлюп «Восток» бросил якорь в заливе Порт-Джексон. К моменту прибытия в Сидней лишь у двоих матросов наблюдались признаки « цинготной болезни », штаб-лекарь Берг пользовал их отваром сосновых шишек, а Беллинсгаузен давал им по полурюмке лимонного сока в день.
Цингой страдали и живые свиньи с баранами; выпущенные на берег, последние не могли щипать свежую траву. Антарктическое плавание длилось дней [] , пребывание в Сиднее — 40 []. Первая встреча Беллинсгаузена с губернатором Лакланом Маккуори состоялась 27 марта. Капитан мог читать по-английски, но плохо понимал устную речь, переводчиком ему служил лейтенант Демидов. В дневнике Маккуори Беллинсгаузен упоминался 11 апреля 29 марта по юлианскому календарю как «командир соединения из двух судов, отправленного для открытия Южного полюса».
Ранее, 7 апреля, они совершили поездку на Башню Маккуори — новый маяк, который считался в колонии едва ли не чудом света. После прибытия «Мирного» 7 19 апреля главным переводчиком Беллинсгаузена стал капитан-лейтенант Завадовский, служивший с ним на Чёрном море ; Лазарев, стажировавшийся в британском флоте , также способствовал успешным переговорам.
Маккуори сам в году побывал в России и даже смог вспомнить несколько русских слов. Губернатор обеспечил бесплатную поставку воды, дров и деловой древесины , а также выделил участок в Сиднейской бухте для установки пассажного инструмента мыс Киррибилли [ceb].
Ассистентами Симонова служили два подштурмана и артиллерийский унтер-офицер. На берегу развернули также баню, которой охотно пользовались офицеры и матросы; по Г.
Баррату, это была «первая сауна в Австралии» []. Вполне успешным был и контакт с аборигенным племенем каммерайгал [en] и его вождём по имени Бунгари [] [] []. Русские моряки были впечатлены любезностью и исполнительностью купца Роберта Кэмпбелла [en] и его коллег [] []. Ранее, в феврале года, в Сиднее побывали шлюпы второй дивизии «Открытие» и «Благонамеренный», командиры которых совершили грубое нарушение инструкций Адмиралтейства — не оставили промежуточный отчёт о первом сезоне экспедиции, который должны были передать в Петербург.
Беллинсгаузен отправил отчёт на следующий день после благополучного прибытия «Мирного», однако в силу ряда обстоятельств почта в Лондон была отправлена только 9 сентября — за 12 дней до вторичного прибытия Беллинсгаузена в Австралию.
В результате всех перипетий в журнале Морского министерства отчёт Беллинсгаузена был зарегистрирован лишь 21 апреля года. Пребывание в Сиднее было омрачено жертвой в одни из последних дней — 2 14 мая во время починки грот-мачты «Востока» с высоты 14 метров сорвался слесарь Матвей Губин в отчёте капитан назвал его «Гумин» ; он умер от полученных травм в море через 9 дней [].
В открытом море выяснилось, что один матрос с «Востока» и несколько с «Мирного» подхватили в Порт-Джексоне венерическую болезнь , широко распространённую в Австралии — месте ссылки английских преступников. Майские штормы не миновали экспедиции, и если к волнению и ветрам команды приноровились, то мгновенно наставший штиль в восемь часов вечера 19 мая спровоцировал сильнейшую боковую качку, из-за которой «Восток» зачерпнул через шкафутную сетку столько воды, что её уровень в трюме сразу поднялся с 13 до 26 дюймов , потоком воды в кают-компании помяло лейтенанта Завадовского.
Работам препятствовали рассыпавшиеся орудийные ядра, которые перекатывались от борта к борту. Качка продолжалась и на следующий день []. Беллинсгаузен пользовался картами Дж. Кука и его же описаниями, и Г.
Барратт описывал дальнейшее как «сеанс сравнительной этнографии». Результаты его оцениваются самым высоким образом: посещённые русскими моряками места были связующим звеном между племенами Северного и Южного островов , а после уничтожения колонизаторами в году маорийского клана записи, зарисовки П.
Михайлова и этнографические коллекции являются историческими источниками первостепенной важности []. Экспедиция покинула Новую Зеландию 3 июня. Поскольку это время года соответствовало декабрю Северного полушария, к 5 июня шлюпы оказались в эпицентре сильной бури с дождём и градом, которая утихла лишь к 9 июня.
Используя заготовленный у маори корабельный лес , 17 июня приступили к ремонтным работам в открытом море: зашили паруса, убавили грот-рей «Востока» на 6 футов , установили высокие комингсы на люки и прочее [].
Здесь и далее в скобках даны современные названия островов. При попытке высадки Беллинсгаузена, Михайлова, Демидова, Лазарева, Галкина, Новосильского и Анненкова аборигены оказали им весьма враждебный приём: более 60 воинов препятствовали высадке на северное побережье []. Таковое упорство принудило нас возвратиться. Упорство сие, конечно, происходит от совершенного неведения о действии нашего огнестрельного оружия и превосходства нашей силы. Ежели бы мы решились положить на месте несколько островитян, тогда, конечно, все прочие пустились бы в бегство, и мы бы имели возможность без всякого препятствия выйти на берег.
Некоторые из служителей просили позволения, чтоб островитян наказать за дерзость, выстрелить в них дробью, но я на сие не согласился []. Практически везде приём был враждебным, поэтому Беллинсгаузен активно использовал артиллерию и салюты из запускаемых ночью цветных ракет, считая, что страх будет являться лучшей гарантией от нападений []. Одним из немногих исключений был остров Нигира Нихиру , впервые описанный 13 июля. Островитяне сами подошли к шлюпам на каноэ, взошли на палубу и предложили жемчуг и рыболовные крючки, вырезанные из раковин.
Старшего из аборигенов накормили обедом за офицерским столом, обрядили в лейб-гусарский красный мундир и вручили серебряную медаль с профилем Александра I. Отправленный на остров туземный гребец по просьбе Беллинсгаузена привёз молодую женщину и вяленых моллюсков и каракатиц. Женщине подарили серьги, зеркальце и кусок красного сукна, в который она закуталась, а её собственное одеяние, искусно сплетённое из травы, осталось в этнографической коллекции.
Офицеров удивило, что женщина при переодевании явно стыдилась, что противоречило европейским описаниям нравов полинезийцев. Академик Михайлов зарисовал островитян на фоне прибрежного пейзажа, и в 4 часа пополудни их вернули на берег []. Ряд открытых островов предложено было считать островами Россиян. Баррат считал, что в то время это решение было оправданным, поскольку значительную часть островов описал Коцебу, а Беллинсгаузен и Лазарев привели его открытия в систему.
Однако на международном уровне русские названия так и не закрепились, в том числе и потому, что острова были частью крупного архипелага Туамоту. На современных западных картах из названий, включающих русские имена и фамилии, остались только « острова Раевского » [].
Фрэнк Дебенхэм , комментируя английский перевод книги Беллинсгаузена, выражал удивление, что строевой русский моряк мог ставить и правильно решать сложнейшие научные задачи []. Задолго до Дарвина он дал объяснение процессу образования коралловых островов []. Он основывался как на работах Коцебу, так и на собственных наблюдениях.
Беллинсгаузен считал все тихоокеанские острова вершинами подводных гор, которые по краям кольцом окружены коралловыми рифами — продуктом медленной созидательной деятельности мельчайших организмов [].
Типичным примером является остров Грейга :. Коральные острова и мели — также хребты гор, имеющие направление параллельно горам Кордильерским на Панамском перешейке и главным из моря поднимающимся хребтам, которых вершины образуют острова Общества , Сандвические и даже малые острова Питкаирн , Опаро и другие, имеют одно и то же направление.
Коральные острова и мели тихо воздвигнуты малыми черепокожными в течение многих веков. Положение сих островов ясно доказывает направление и изгибы подводных хребтов, которые им служат основанием. Из числа островов коральных, мною обретенных, остров Грейга представляет часть вершины хребта, несколько вышедшего из моря и состоящего из слоистого камня, прочие же части коральные.
Беллинсгаузен совершенно верно объяснил парадокс, замеченный Форстером : немногочисленность Подветренных островов у Таити. Он отвечал, что причиной являются огромная глубина по современным представлениям — около 11 м и неизученность условий роста кораллов. Эшшольц , Шамиссо и Дарвин соглашались с выводами капитана Беллинсгаузена []. Баррат обратил внимание на то, что россияне прибыли на остров, который, благодаря деятельности миссионеров, сильно отличался от описаний Бугенвиля или Форстера.
Беллинсгаузен осознавал, насколько хрупка традиционная культура; например, в Новой Зеландии он описал, как выращивание картофеля изменило рацион и поведение местных жителей, ещё поддерживавших древний образ жизни. На Таити Беллинсгаузену и его спутникам пришлось сначала удостоиться расположения участников британской миссии — подчинённых преподобного Генри Нотта [en] — и уже затем общаться с аборигенами [].
Русские корабли посещались сотнями людей, однако из знакомств самым полезным оказался уроженец Новой Англии Уильямс, который поступил к Лазареву переводчиком. Удалось найти переводчика-англичанина и на «Восток». Вскоре нанёс визит и миссионер Нотт, которого Беллинсгаузен счёл королевским посланником. В дальнейшем Беллинсгаузен и Симонов были свидетелями трений между королём Помаре II и главой миссионеров, когда, например, королю запрещали употреблять алкоголь от которого он скончался спустя 18 месяцев после визита русских или когда ему пришлось захлопнуть перед носом миссионера дверь, чтобы остаться с капитаном наедине 23 июля.
Чаще всего, однако, именно Нотт был посредником между королём Таити и Беллинсгаузеном и Лазаревым, именно миссионер предоставил мыс Венеры для наблюдений Симонова и зарисовок Михайлова. Беллинсгаузен, будучи искренним монархистом и не имея возможности разобраться в особенностях функционирования полинезийского общества, считал именно короля Помаре верховным главой острова и вёл с ним переговоры о снабжении шлюпов и прочем []. Ещё в день прибытия 22 июля русские получили в дар четырёх свиней, кокосовые орехи , таро , ямс , плоды хлебного дерева и множество бананов — равнинных и горных, что было очень кстати из-за истощения австралийских припасов.
Одних лимонов закупили по 10 бочек на каждый шлюп и засолили их вместо капусты. Королю достались красные сукна, шерстяные одеяла, цветные ситцы и платки, зеркала, топоры, стеклянная посуда и проч. Вручили ему и медаль с профилем российского императора. Беллинсгаузену король подарил три жемчужины «несколько крупнее горошинки».
Для королевского белого одеяния капитан пожертвовал несколько своих простынь []. Несмотря на краткость, пребывание на Таити полностью излечило цинготных больных, которые не до конца восстановились в Австралии []. В тот же день был открыт остров Лазарева Матаива , 3 августа — остров Восток , 8 августа — остров Александра , после чего корабли экспедиции взяли курс на Порт-Джексон. Для его спасения была спущена шлюпка под командой лейтенанта Анненкова, однако зыбь была слишком сильна, и обнаружить Быкова не удалось.
В отчёте морского министра де Траверсе было указано, что в тот день был шторм [] []. В целом команда ощущала, что вернулась в «родные места», что было особенно важно для молодых людей, таких как Симонов или Новосильский.
Офицеры больше участвовали в светской жизни колонии, их регулярно приглашали на званые обеды, ужины или балы [] []. В своих записках Симонов описывал один подобный бал, на котором общался с супругой английского чиновника. Одной из затронутых тем была красота казанских татарок :. Беллинсгаузен тогда приступил к систематическому изучению социальной и экономической жизни колонии Новый Южный Уэльс. Баррат отмечал, что ёмкие и информативные заметки Беллинсгаузена, опубликованные в «Двукратных изысканиях», были основаны на наблюдениях и выписках, сделанных полудюжиной его подчинённых [].
Статистические данные, собранные Беллинсгаузеном, в том числе порядок рыночных цен, имеют значение важного первоисточника. Сохранились данные, что с русскими моряками и профессором Симоновым поделились информацией доктор Стайн, который фиксировал барометрические данные, и геодезист Хокли.
Художник Михайлов выполнял пейзажи и портреты аборигенов. В научном отношении примечательны были ботанические наблюдения: гербарий «Востока» включал не менее 25 семейств эндемиков Нового Южного Уэльса.
Губернатору Маккуори и капитану гавани Пайперу [en] были подарены для разведения сахарный тростник , проросшие кокосы и таро с Таити и островов Фиджи. В Австралии образованных русских офицеров привлекала в первую очередь «экзотика», что неудивительно, ибо они были в этих местах во второй и последний раз в жизни. Например, на «Восток» были взяты 84 птицы, прежде всего, попугаи в том числе какаду и лори ; имелся и ручной кенгуру. К 30 октября ремонтные работы на «Востоке» и приёмка припасов были закончены, а на следующий день на борт были подняты обсерватория и кузница.
В последний день приняли живой скот — овец и 46 свиней, а также кур — на тяжёлый антарктический рейс. Отбывающую русскую дивизию провожали королевским салютом с кораблей и береговых батарей [] [].
Для нового похода в полярные воды на шлюпе «Восток» перераспределили грузы: пушки сняли и спустили в трюм, оставив только карронады, запасной рангоут был складирован в нижней палубе; бимсы укреплены пиллерсами , положены найтовы у бизань-мачты. Парадный люк в кают-компании был снабжён тамбуром для сбережения тепла, все люки были обиты парусиной, грот-люк был остеклён, как и во время первого плавания. Были уменьшены лисель-спирты для укороченных реев. Ещё в отчётах участников плавания упоминались попугаи, одичавшие кошки и временные землянки промышленников из Порт-Джэксона.
Тюленебоев угостили сухарями с маслом и грогом. На острове экспедиция пробыла до 19 ноября, поскольку ожидали добычи туши морского слона с головой для набивания чучела []. После начала морозов команде варили чай с имбирём с прибавлением рома. На праздник готовили щи из свежей свинины с кислой капустой или солёными лимонами для сбережения капусты с добавлением саго. Свежее мясо готовили один или два раза в неделю и подавали матросам вместе с кашей.
По праздникам ещё выдавали по рюмке водки и полкружки пива, разведённого из эссенции. Несмотря на непрерывную непогоду, на Рождество устроили молебен, во время которого произошло столкновение со старой льдиной, в результате которого был раздроблен якорный шток и вырваны медные листы подводной обшивки на 3 фута.
По оценке командира, команда спаслась чудом, благодаря тому, что удар пришёлся во время килевой качки при размахе вниз, иначе судно неминуемо получило бы пробоину и было затоплено []. Праздника это не испортило:.
Дальнейшее плавание было затруднено штормовой погодой и ледяными полями. В современной западной историографии это считается крупнейшим достижением экспедиции Беллинсгаузена, хотя островной характер Земли Александра стал ясен только сто лет спустя []. Актуальным был вопрос, является ли Новая Шетландия частью южного материка или это очередной субантарктический остров.
Когда выяснилось последнее, то первый остров был назван Бородино сейчас называется Смит. Здесь путешественники встретили бот американского капитана Палмера , который охотился на морских котиков.
Затем был нанесены на карту острова Смоленск Ливингстон , Березина Гринвич , Полоцк Роберт и Лейпциг Нельсон , названные для увековечивания побед русского оружия в войне с Наполеоном. Был описан остров Ватерлоо Кинг-Джордж , на который была произведена высадка двух лейтенантов, Лескова и Демидова. Из-за бортовой качки шлюп принимал много воды, помпами приходилось откачивать её из трюма; ремонт помп был завершён только за день до этих событий [].
Как оказалось в XX веке, эта встреча имела судьбоносный характер; Рип Балкли сравнивал её по значению с рандеву Флиндерса и Бодена. Поскольку оригиналы дневников и путевых журналов «Востока» не сохранились, собственное свидетельство Беллинсгаузена о встрече с Палмером содержится на м листе отчётной карты. В описании Беллинсгаузена беседа велась о перспективах промысла морских котиков и о якорных стоянках острова Тейля: « залив, в котором мы видели стоящие на якорях 8 судов, закрыт от всех ветров, имеет глубины семнадцать сажен, грунт — жидкий ил; от свойства сего грунта суда их нередко с двух якорей дрейфуют; с якорей сорвало и разбило два английские и одно американское судно » [].
В воспоминаниях Новосильского особо уточняется, что ни о каких других предметах речь не шла. В оригинале «Двукратных изысканий» издания года фамилия американца искажена — «Палмора», что, вероятно, было следствием литературной правки.
Напротив, оригинал журнала Палмера и других тюленебоев сохранился в Библиотеке Конгресса []. В поздних американских описаниях второй половины XIX века Палмер упоминался как первооткрыватель Антарктиды, что в первую очередь было основано на его собственных воспоминаниях года. При этом крайне спорным вопросом является обмен информацией между Беллинсгаузеном и Палмером.
Фрэнк Дебенхэм полагал, что Беллинсгаузен узнал о существовании Южного материка от американца, но плохо его понял из-за незнания английского языка []. Далее американские исследователи подвергли критике воспоминания Палмера, основываясь в первую очередь на соображениях, что Беллинсгаузен, имея правительственное задание искать Южный материк, не мог не попытаться проверить информацию, полученную от промышленника.
Палмер не был хорошим картографом и навигатором, а его утверждения о встрече в бухте Десепшен опровергаются отчётной картой Беллинсгаузена, на которой кальдера не обозначена [].
Впервые за три с половиной месяца были открыты все люки и проведено проветривание жилой палубы и трюмов. Взятые биологические образцы австралийские птицы и пингвины Новой Шетландии болели, многие из них издохли.
Наконец, 27 февраля путешественники бросили якорь в бухте Гуанабара , где их принял вице-консул П. Он сообщил, что в королевстве принята конституция по образцу испанской , а двор готовится перебираться в Лиссабон. Беллинсгаузен поручил вице-консулу найти купца, который поставил бы на шлюп кницы для укрепления корпуса. Только 21 марта через военно-морской порт Рио удалось получить дубовые кницы для укрепления корпуса, работу было решено проводить силами экипажа, поскольку Беллинсгаузен располагал девятью профессиональными русскими плотниками.
Все работы удалось завершить только ко 2 апреля []. Отпраздновав Пасху, 11 апреля командир устроил совместный обед и развлечения для офицеров и команд всей экспедиции на борту «Мирного»:. Я желал, чтобы они не ходили в город, ибо легко могли заразиться болезнями; матрозы столь долгое время быв на шлюпах в надлежащей трезвости, вырвавшись на свободу, бросятся на то, что им более всего запрещалось, именно: на крепкие напитки, а потом познакомятся с женщинами. От сего последуют болезни: свежий ром производит кровавый понос, а связь с женским полом в приморских торговых местах нередко оставляет по себе следствия, неудобоисцелимые на море [].
Во время встречи регенту были подарены этнографические образцы из Океании и птицы Австралии, взамен русские получили минералы и раковины Бразилии. Капитан посетовал, что ему и учёным так и не разрешили посетить городской музей []. Поскольку при переезде португальского короля иностранным посланникам надлежало следовать за ним, Беллинсгаузен предложил российскому послу располагаться на «Востоке»; на «Мирном» разместили поверенного в делах А.
Бородовицына и датского поверенного. В шесть часов утра 23 апреля шлюпы подняли паруса и взяли курс на Лиссабон []. Экватор пересекли в обратном направлении в шесть часов пополудни 7 мая, устроив на следующий день праздничный обед, для которого российский посланник барон де Тейль подарил из своих запасов двух баранов и по бутылке вина на человека.
Бросили якорь в устье реки Таго 17 июня, на следующий день отправив офицера в крепость Белен для уведомления, что на борту нет больных. Командир узнал, что королевская эскадра ещё не пришла в город. На борту побывал португальский морской министр [pt] и Генри Дункан [en] — командир британского пушечного фрегата.
Королевская эскадра показалась 21 июня, и вплоть до 24 числа Беллинсгаузен запретил команде и офицерам съезжать на берег — в городе были волнения []. Перед самым отправлением посланник де Тейль прислал на шлюпы множество свежей зелени и фруктов, 15 сыров и виноградного вина из расчёта на три дня. Он также выдал премию: каждому унтер-офицеру по 10 талеров , а рядовым — по пяти. При отъезде министру отдали почести по Морскому уставу. В 8 часов утра 28 июня шлюпы вышли в море, направляясь прямо в Россию.
Беллинсгаузен взял корреспонденцию от капитана Дункана в Англию. Далее шлюпы оказались в полосе северо-западных ветров и войти в Английский канал удалось лишь 6 июля; там их нагнал фрегат капитана Дункана, вышедший тремя днями позже; письма Беллинсгаузен ему возвратил, чтобы не заходить в Британию. В шесть часов утра 24 июля года экспедиция отсалютовала Кронштадту, пробыв в отсутствии день []. Государь император лично нанёс визит в Кронштадт на шлюпы и провёл с командой несколько часов.
Наградой Ф. Беллинсгаузену за эту экспедицию был чин капитан-командора , орден Св. Владимира 3 степени, пенсия в рублей и аренда в Курляндии в рублей серебром. Лазарев был произведён в капитаны 2 ранга, ему пожизненно сохранили добавочное жалованье по чину лейтенанта, в каком был он в плавании []. Лейтенанты «Востока» и «Мирного» удостоились ордена Св. Владимира 4 степени, а мичманы — ордена Св.
Анны 3 степени. Всем участникам плавания, в том числе нижним чинам, было назначено двойное жалованье во весь срок действительной службы. На время похода было велено считать каждый день за два, а нижним чинам добавлено 3 года выслуги []. Иеромонах Дионисий получил двойной лейтенантский оклад и пожизненную пенсию, которой не успел воспользоваться: не выдержав тягот пути, он скончался в Александро-Невской лавре 9 октября года []. В январе года скончался лейтенант «Востока» Иван Фёдорович Игнатьев по причине психического расстройства, начавшегося, по свидетельству М.
Лазарева, ещё во время экспедиции [].
