Старый дедушка тихо плачет
И мальчишки закричали Ей "спасибо" за труды. Думы - родители звуков мучения, Думы несчастные, думы холодные, Думы - источники слез огорчения, Вольные думы, думы свободные! Летов, Поганая молодёжь Лирическое настроение К.
Бабенко 3. Двоится в глазах Е. Летов 4. Старость не радость Е. Ненавижу женщин Таких, как ты Е. Летов 6. Поезд на Малую землю Е. Летов 7. Не смешно Е. Летов 8. Мама бля Е. Летов 9. Я выдуман напрочь Е. Чую, выйдет лохманида - Не ужиться вам, Но уж черная планида Машет по горам".
Громовень подняли волки: "Мы ль трусовики! Когти остры, зубы колки - Разорвем в клоки! Грозным криком, дальним гулом Замирал их гуд. Как почуяли облаву, Вышли на бугор. Скачет всадник с длинной пикой, Распугал всех сов. И дрожит земля от крика Волчьих голосов. Молитва старушки сына поминает, Сын в краю далеком родину спасает. Молится старушка, утирает слезы, А в глазах усталых расцветают грезы. Видит она поле, поле перед боем, Где лежит убитым сын ее героем. На груди широкой брызжет кровь, что пламя, А в руках застывших вражеское знамя.
И от счастья с горем вся она застыла, Голову седую на руки склонила. И закрыли брови редкие сединки, А из глаз, как бисер, сыплются слезинки. Чашка неба расколота. Разорвалися тучи тесные. На подвесках из легкого золота Закачались лампадки небесные. Отворили ангелы окно высокое, Видят - умирает тучка безглавая, А с запада, как лента широкая, Подымается заря кровавая. Догадалися слуги божии, Что недаром земля просыпается, Видно, мол, немцы негожие Войной на мужика подымаются.
Сказали ангелы солнышку: "Разбуди поди мужика, красное, Потрепи его за головушку, Дескать, беда для тебя опасная". Встал мужик, из ковша умывается, Ласково беседует с домашней птицею, Умывшись, в лапти наряжается И достает сошники с палицею. Думает мужик дорогой в кузницу: "Проучу я харю поганую". И на ходу со злобы тужится, Скидает с плечей сермягу рваную. Сделал кузнец мужику пику вострую, И уселся мужик на клячу брыкучую.
Едет он дорогой пестрою, Насвистывает песню могучую, Выбирает мужик дорожку приметнее, Едет, свистит, ухмыляется, Видят немцы - задрожали дубы столетние, На дубах от свиста листы валятся.
Побросали немцы шапки медные, Испугались посвисту богатырского Правит Русь праздники победные, Гудит земля от звона монастырского. Плохо, плохо Маше жить, Злая мачеха сердито Без вины ее бранит.
Неродимая сестрица Маше места не дает, Плачет Маша втихомолку И украдкой слезы льет. Не перечит Маша брани, Не теряет дерзких слов, А коварная сестрица Отбивает женихов.
Ходит Маша в сарафане, Сарафан весь из заплат, А на мачехиной дочке Бусы с серьгами гремят. Сшила Маша на подачки Сарафан себе другой И на голову надела Полушалок голубой. Хочет Маша понарядней В церковь божию ходить И у мачехи сердитой Просит бусы ей купить. Вышла Маша, зарыдала, Только некуда идти, Побежала б на кладбище, Да могилки не найти. Замела седая вьюга Поле снежным полотном, По дороженькам ухабы, И сугробы под окном.
Вышла Маша на крылечко, Стало больно ей невмочь. А другом лишь воет ветер, А кругом лишь только ночь. Плачет Маша у крылечка, Притаившись за углом, И заплаканные глазки Утирает рукавом. Плачет Маша, крепнет стужа. Злится дедушка-мороз, А из глаз ее, как жемчуг, Вытекают капли слез. Вышел месяц из-за тучек, Ярким светом заиграл. Видит Маша - на приступке Кто-то бисер разметал.
От нечаянного счастья Маша глазки подняла И застывшими руками Крупный жемчуг собрала. Только Маша за колечко Отворяет дверь рукой, - А с высокого сугроба К ней бежит старик седой: "Эй, красавица, постой-ка, Замела совсем пурга! Где-то здесь вот на крылечке Позабыл я жемчуга". Маша с тайною тревогой Робко глазки подняла И сказала, запинаясь: "Я их в фартук собрала".
И из фартука стыдливо, Заслонив рукой лицо, Маша высыпала жемчуг На обмерзшее крыльцо.
Маша с радости смеется, Закраснелася, стоит, А старик, склонясь над нею, Так ей нежно говорит: "О дитя, я видел, видел, Сколько слез ты пролила И как мачеха лихая Из избы тебя гнала. А в избе твоя сестрица Любовалася собой И, расчесывая косы, Хохотала над тобой. Ты рыдала у крылечка, А кругом мела пурга, Я в награду твои слезы Заморозил в жемчуга. За тебя, моя родная, Стало больно мне невмочь И озлобленным дыханьем Застудил я мать и дочь. Вот и вся моя награда За твои потоки слез Я ведь, Маша, очень добрый, Я ведь дедушка-мороз".
И исчез мороз трескучий Маша жемчуг собрала И, прислушиваясь к вьюге, Постояла и ушла. Утром Маша рано-рано Шла могилушку копать, В это время царедворцы Шли красавицу искать. Приказал король им строго Обойти свою страну И красавицу собою Отыскать себе жену.
Тихо справили поминки, На душе утихла боль, И на Маше, на сиротке, Повенчался сам король. В этот лес завороженный, По пушинкам серебра, Я с винтовкой заряженной На охоту шел вчера. По дорожке чистой, гладкой Я прошел, не наследил Кто ж катался здесь украдкой? Кто здесь падал и ходил? Подойду, взгляну поближе: Хрупкий снег изломан весь. Здесь вот когти, дальше - лыжи Кто-то странный бегал здесь. Кабы твердо знал я тайну Заколдованным речам, Я узнал бы хоть случайно, Кто здесь бродит по ночам.
Из-за елки бы высокой Подсмотрел я на кругу: Кто глубокий след далекий Оставляет на снегу?.. Девушка рисует мертвых на поляне, На груди у мертвых - красные цветы. Нежный шелк выводит храброго героя, Тот герой отважный-принц ее души. Он лежит, сраженный в жаркой схватке боя, И в узорах крови смяты камыши.
Кончены рисунки. Лампа догорает. Девушка склонилась. Помутился взор. Девушка тоскует. Девушка рыдает. За окошком полночь чертит свой узор. Траурные косы тучи разметали, В пряди тонких локон впуталась луна.
В трепетном мерцанье, в белом подрывале Девушка, как призрак, плачет у окна. Кровавый пир в дыму пожара Устроил грозный сатана, И под мечом его удара Разбита храбрая страна. Но дух свободный, дух могучий Великих сил не угасил, Он, как орел, парит за тучей Над цепью доблестных могил. И жребий правды совершится: Падет твой враг к твоим ногам И будет с горестью молиться Твоим разбитым алтарям. Эй вы, соколы родные, Выносите поскорей! Низкорослая слободка В повечерешнем дыму. Заждалась меня красотка В чародейном терему.
Светит в темень позолотой Размалевана дуга. Ой вы, санки-самолеты, Пуховитые снега! Звоны резки, звоны гулки, Бубенцам в шлее не счет.
А как гаркну на проулке, Выбегает весь народ.
Выйдут парни, выйдут девки Славить зимни вечера, Голосатые запевки Не смолкают до утра. Грезит ночь. Уснули люди, Только я тоской томим. Облаками перекрещен, Сладкий дым вдыхает бор. За кольцо небесных трещин Тянет пальцы косогор.
На болоте крячет цапля; Четко хлюпает вода, А из туч глядит, как капля, Одинокая звезда. Я хотел бы в мутном дыме Той звездой поджечь леса И погинуть вместе с ними, Как зарница в небеса. Зашумели ветры, охнул лес зеленый, Зашептался с эхом высохший ковыль Плачет у окошка пасмурная буря, Понагнулись ветлы к мутномы стеклу, И качают ветки, голову понуря, И с тоской угрюмой смотрят в полумглу А вдали, чернея, выползают тучи, И ревет сердито грозная река, Подымают брызги водяные кручи, Словно мечет землю сильная рука.
Мне тоскливо, и скучно, и жалко, Неуютно камин мой горит, Но измятая в книжке фиалка Все о счастье былом говорит. Полечу я быстрой птицей На саврасом скакуне. Не ревите, мать и тетка, Слезы сушат удальца. Подарила мне красотка Два серебряных кольца. Эх, достану я ей пикой Душегрейку на меху, Пусть от радости великой Ходит ночью к жениху. Ты гори, моя зарница, Не страшен мне вражий стан. Зацелует баловница, Как куплю ей сарафан.
Отчего вам хныкать, бабы, Домекнуться не могу. Али руки эти слабы, Что пешню согнут в дугу. Буду весел я до гроба, Удалая голова. Провожай меня, зазноба, Да держи свои слова.
Сказала мне волна: "Напрасно мы тоскуем", - И, сбросив, свой покров, зарылась в берега, А бледный серп луны холодным поцелуем С улыбкой застудил мне слезы в жемчуга. И я принес тебе, царевне ясноокой, Кораллы слез моих печали одинокой И нежную вуаль из пенности волны.
Но сердце хмельное любви моей не радо Отдай же мне за все, чего не надо, Отдай мне поцелуй за поцелуй луны. Пьяна под чарами веселья, Она, как дым, скользит в лесах, И золотое ожерелье Блестит в косматых волосах. А вслед ей пьяная русалка Росою плещет на луну.
И я, как страстная фиалка, Хочу любить, любить весну. Кругом роса медвяная Сползает по коре, Под нею зелень пряная Сияет в серебре. А рядом, у проталинки, В траве, между корней, Бежит, струится маленький Серебряный ручей. Черемуха душистая, Развесившись, стоит, А зелень золотистая На солнышке горит. Ручей волной гремучею Все ветки обдает И вкрадчиво под кручею Ей песенки поет. Знаю, знаю, скоро, скоро, на закате дня, Понесут с могильным пеньем хоронить меня Ты увидишь из окошка белый саван мой, И сожмется твое сердце от тоски немой О дитя, я долго плакал с тайной теплых слов, И застыли мои слезы в бисер жемчугов И связал я ожерелье для тебя из них, Ты надень его на шею в память дней моих!
Плачет девочка и стынет на ветру осенних гроз, И ручонкою иззябшей вытирает капли слез. Со слезами она просит хлеба черствого кусок, От обиды и волненья замирает голосок. Но в хоромах этот голос заглушает шум утех, И стоит малютка, плачет под веселый, резвый смех. Но светит в зареве былых веков звезда.
Под розовой волной, вздымаясь, плачет Висла. В кольце времен с одним оттенком смысла К весам войны подходят все года. И победителю за стяг его труда Сам враг кладет цветы на чашки коромысла. О Польша, светлый сон в сырой тюрьме Костюшки, Невольница в осколках ореола, Я вижу: твой Мицкевич заряжает пушки. Ты мощною рукой сеть плена распорола. Пускай горят родных краев опушки, Но слышен звон побед к молебствию костела. Блистательный Патрокл сраженный умирал.
А Гектор меч о траву вытирал И сыпал на врага цветущие левкои. Над прахом горестно слетались с плачем сои, И лунный серп сеть туник прорывал. Усталый Ахиллес на землю припадал, Он нес убитого в родимые покои. Ах, Греция!
Ты сказка нежная, но я к тебе нежней, Нежней, чем к Гектору, герою, Андромаха. Возьми свой меч. Будь Сербии сестрою. Напомни миру сгибнувшую Трою, И для вандалов пусть чернеют меч и плаха. Позовите, девки, гармониста, Попрощайтесь с ласковой подружкой.
Мой жених, угрюмый и ревнивый, Не велит заглядывать на парней. Буду петь я птахой сиротливой, Вы ж пляшите дробней и угарней. Как печальны девичьи потери, Грустно жить оплаканной невесте.
Уведет жених меня за двери, Будет спрашивать о девической чести. Впоследствии весь записанный материал, колоритно перемежаемый реальными древними записями и вставками из "Посева" г и Г. В данном альбоме присутствует всё записанное 6. Мы осознанно не включили сюда некоторые артефакты того же периода, в своё время вошедшие в вышеупомянутый двойник, так как планируем в дальнейшем опубликовать их отдельным изданием.
Альбомография: 1. Стратегия и Тактика, вдвоем с А. Бабенко - утерян. Пномпень, вдвоем с А. Всякие Картинки, втроем с Бабенко и Деевым 5. Дождь В Казарме, втроем с Бабенко и Деевым 6. Музыка Любви, вчетвером с Бабенко, Деевым и Ивановским , моно. Сделай Сам, с Ивановским и Кузьмой Рябиновым История Омского Панка - том 1 "Посев", "Западъ", сборник а также еще 2 ранних инструментальных альбома, названия которых, как и они сами, утеряны. Песня, идеально подходящая для альбома Г. Позднее заново переписана для двойника "Поносные Звучания Г.
Одна из лучших песен раннего Г. Песня родилась из блуждания нас двоих по пустой квартире - кто-то выходил из кухни, произносил фразу, другой в ответ что-то кричал из туалета или комнаты, где производилась запись и т. Мне принадлежит идея вставить в соло стилизованное "будет людям счастье, счастье на века", или как оно там. Я - голос, гитара; Кузьма - подпевки, соло, басс; Янка, Зеленский, Жевтун и Аркаша - беспорядочные подпевки на всех не хватало наушников.
